Но когда он отступал от того, чего действительно хотел? А он по-прежнему ее хотел. Господи, никогда ему еще не было так сладостно обнимать женщину, чувствовать, что она создана для него. Ощущение было новым, совсем незнакомым. И ему хотелось испытать его еще и еще раз.

— Видишь солнышко? Видишь лошадок? — Младенец, которого поднесли к окну с видом на конюшню, только гулькал. — У тебя тоже такая будет через пару лет, — добавила Меган. — Ну не такая большая, как эти две, но…

— И не через пару лет, — вмешался Девлин, вставая позади жены и сына. — Юстину ведь еще нет и года, Меган.

— Тш-ш!.. Он же этого не знает! И вообще, я просто показываю ему, какие удовольствия его ожидают. Девлин рассмеялся:

— До чего же мне нравится, когда ты говоришь глупости! Он же не понял ни слова.

— К твоему сведению, Девлин Сент-Джеймс, мой сын очень смышленый, — обиженно проговорила Меган. — Он понимает гораздо больше, чем ты думаешь.

— Ну как скажешь, душенька. Я сдаюсь, ты в полной боевой готовности.

Меган возмущенно фыркнула. Он снова засмеялся и добавил:

— Но его пора купать, пусть няня его возьмет. Бедняжка повсюду тебя разыскивает и даже вытащила меня из кабинета, чтобы я ей помог.

— Прошу прощения, ваша светлость, но… Девлин резко кашлянул, заставив покрасневшую няню замолчать. Меган засмеялась, прекрасно понимая уловки мужа. Без помощи бедной няни у него ничего бы не вышло. Похоже, он решил, что если заставит Меган чувствовать себя в чем-то виноватой, то она весь оставшийся день не будет его донимать. У него редко это получалось, но он не хотел уступать.

— Нам и правда сегодня было чертовски трудно тебя отыскать, — упорствовал он. — Почему ты вечно уносишь Юстина в нежилые комнаты?

— Так, для разнообразия, — ответила она, целуя Юстина в щечку перед тем как передать его няне. — С утра сейчас слишком холодно, так что выносить его нельзя, но мне хочется, чтобы он видел, как красиво в парке сразу после рассвета. Вот я и подношу его к окнам в разных комнатах. Я даже не знала, что отсюда видны конюшни. А ты?

— Безусловно, — с апломбом ответил он. Может, за свою жизнь Девлин и перебывал во всех комнатах дома, но к окнам не подходил. Теперь же, глядя вниз через окно, он нахмурился.

— Многие встают рано, — натянуто заметил он. Меган, понимая, кого он имеет в виду, пожурила:

— Когда же ты перестанешь раздражаться всякий раз, как увидишь этого шотландца?

— Когда перестану его видеть. Она ухмыльнулась:

— Упрямец!

Он пожал плечами, обнял ее и привлек к себе.

— Кстати, раз из твоего плана ничего не вышло, нужно найти девицу, которая бы его устроила, чтобы этот парень не торчал у нас в доме всю зиму, как считаешь?

— Я и так стараюсь. Я попросила Маргарет разослать вдвое больше приглашений, но… Он громко и протяжно вздохнул.

— И когда в нашем доме все снова пойдет, как обычно? Меган улыбнулась: «как обычно» означало трех-четырех гостей одновременно вместо двадцати — тридцати.

— Скоро, Дев. Но я еще не отказалась окончательно от нашего первоначального плана. Девлин покачал головой:

— Ты хочешь сказать — от твоего первоначального плана. А еще называешь меня упрямцем!

— Я заметила, что в последнее время он постоянно за ней наблюдает.

— А я заметил, что она совершенно не обращает на него внимания, — парировал он.

— По-моему, она только притворяется, что не обращает.

— Тогда у нее это чертовски хорошо получается. Признайся, Меган: эту девушку шотландец ни капли не интересует. И кроме того, она почти уже замужем, так что наши обязанности подходят к концу.

— Что?!

— Ну, — осекся Девлин, — Джеймс признался, что всерьез подумывает о новой женитьбе.

— Только не это!

— Меган…

— Пойми меня правильно! Я уверена, что Джеймс Трэверс — прекрасный человек и любой женщине будет прекрасным мужем.

— Как бы мне хотелось, чтобы тут не прозвучало «но», — пробормотал Девлин себе под нос; жена его услышала.

Бросив на него шутливо-негодующий взгляд, она продолжила:

— Но я довольно хорошо узнала Кимберли за то время, пока она у нас гостила, и, по-моему, она будет счастливее с кем-нибудь другим.

— Почему, позволь спросить: ведь они с Джеймсом идеально подходят друг другу.

— Да. По правде говоря, слишком подходят, а ты знаешь, к чему это может привести? — Она поспешила подтвердить свои слова, словно он на самом деле с нею уже согласился:

— Вот именно, к страшной скуке.

Он поднял взгляд к потолку.

— Смею ли я напомнить тебе, что это может также привести к полному согласию и, следовательно, к счастью?

— Нет, не смеешь!

— Ты единственная упрямица в нашей семье. Ты же прекрасно знаешь… что…

Начатая досадливым тоном фраза оборвалась: Девлин пристально смотрел в окно. Меган проследила за его взглядом и увидела, что Кимберли вернулась с ранней прогулки верхом в обществе нескольких солидных дам. Она сияла молодостью и жизнелюбием, особенно на фоне своих солидных спутниц. Этим утром она выглядела великолепно в новой амазонке из рубиново-красного бархата, которая прекрасно подчеркивала ее стройную фигуру.

Меган про себя улыбнулась. Прежде чем миссис Кэнтерби начала обшивать Кимберли, Меган предупредила ее, что все наряды надо будет сделать чуть-чуть тесноватыми, чтобы как можно выгоднее показать великолепную фигуру девушки. Кимберли так ничего и не заподозрила, наверное, решила, что немного поправилась.

Внимание Девлина привлек Говард Кэнстон, который вдруг возник у конюшни и жестом отослал грума, направившегося к Кимберли, чтобы помочь ей спешиться. По мнению Меган, это была старая уловка. Благодаря ей джентльмен, заинтересовавшийся какой-то леди, мог обнять ее за талию. И хотя большинство джентльменов отпускали даму в ту же секунду как ее ноги касались земли, некоторые не были столь порядочны.

Говард явно относился к последним: он держал Кимберли за талию все время, пока она что-то ему говорила и пока он ей отвечал, — гораздо дольше, чем допускали приличия. Это было нехорошо с его стороны — спутницы Кимберли, Абегайл и Хилари, были записными сплетницами. С другой стороны, он мог это делать вполне намеренно, чтобы его интерес к Кимберли стал известен всем.

Но внимание Девлина скорее всего привлекло не это. Он смотрел на шотландца, который при появлении Кимберли резко прервал разговор и стал пристально смотреть на нее. Он резко выпрямился, когда подле нее возник Говард, а стоило виконту протянуть руки, чтобы помочь Кимберли спешиться, как поза Лахлана стала откровенно агрессивной. А уж когда Говард не сразу ее отпустил, Лахлан двинулся к ним, не пытаясь даже скрыть своей ярости.