И вот теперь она была на террасе рядом с Брауном. Завтракала, одетая лишь в короткий, золотистый прозрачный халатик, накинутый на такую же прозрачную ночную рубашку. Сэма так и подмывало распахнуть стеклянную дверь, чтобы лучше рассмотреть видневшиеся сквозь тонкую ткань соски. От одного их вида он был готов сойти с ума. Как будто нарочно, Браун протянул из-под газеты руку и потрогал ее бедро. Интересно, подумал Сэм, каково оно, оказаться с ней в одной постели? Прикажет ли ей Браун это сделать или же она придет сама, и должен ли он будет ей за это заплатить? Глядя на Корал, Сэм так возбудился, что был вынужден крикнуть Льюистону:

– Скажите, вам обязательно здесь все время торчать, или как?

– В принципе, нет, – холодно ответил врач. – Если вы сами дойдете до кровати. Я же составлю остальным компанию за завтраком.

– Дойду, никуда не денусь, – ответил Сэм, глядя на отражение Льюистона в стекле. – А вы идите, если вам надо.

Как только дверь за доктором закрылась, Сэм посмотрел на эрекцию, которую была бессильна скрыть даже пижама. Слава богу, что они поставили снаружи охранника. Потому что – дьявол, как он хочет эту женщину! Как она возбуждает его! Но, черт возьми, как же ему заманить ее сюда? Не дрочить же ему прямо сейчас, когда она завтракает, совсем рядом, за стеклянной перегородкой?

Как будто прочитав его мысли, она обернулась и посмотрела в его сторону. Интересно, разглядела ли она сквозь прозрачные занавески, что у него стоит? Ему было видно, что она наклонилась к Брауну и что-то ему сказала. Правда, что именно, Сэм не расслышал. Ага, догадался он, его комната звуконепроницаемая. Корал встала. Неужели она сейчас войдет к нему? Он и без того едва контролировал желание, но сейчас это чувство превратилось в безумную похоть. Полный предвкушения, Сэм подошел к двери. Он представил себе ее приближающееся тело, и тотчас стал твердым, как камень. Она даст ему то, что он пропустил за все эти годы. Женщина с улыбкой открыла дверь и, шагнув внутрь, спросила:

– Тебе, наверное, скучно одному?

Сэм не ответил, продолжая таращиться на нее. Сиськи у нее были просто фантастические. Он не мог припомнить, встречал ли когда-либо телку, у которой они были бы лучше. Впрочем, какая разница. Люби то, что есть в наличии. Эта грудь была пределом его мечтаний и предназначалась только ему. На правой огромными буквами было написано «Сэм», на левой «Даффи». А темный треугольник у нее между бедер говорил: «Трахни меня».

Корал подошла к нему и, прикоснувшись губами к его уху, что-то прошептала. Правда, он не расслышал, что. Кажется, что-то про Брауна, но в данный момент тот был Сэму до фонаря.

Даффи протянул руки и схватил ее за грудь, тем более что та была рядом, и большими пальцами провел по соскам.

– Ой! – сказала она. – Не так сильно, они настоящие.

Сэм дрожащими руками снял с нее халатик и бросил его на пол. Затем взялся за подол ночной рубашки и, дрожа еще больше, стянул ее через голову.

– Обойдемся без разговоров? – спросила она. – Ладно, давай, Сэм. Подозреваю, ты изголодался за эти годы.

Сэм жадно взял в рот ее грудь – столько, сколько смог – и даже застонал от удовольствия, ощущая губами вкус женского тела, ноздрями – его пьянящий запах, ладонями – шелковистую кожу. Он сосал, вдыхал, гладил и не мог насытиться. Сэм не знал, почему она плачет, потому что сам был весь словно в огне, и, черт, как ему было хорошо, пусть даже при этом кружилась голова и он не мог разобрать, что она говорит ему. Что-то вроде «давай» или, наоборот, «кончай». А потом они свалились на пол, и он даже не помнил, как они там оказались. Он крепко сжимал ее грудь, как будто это был спасательный круг. Ему казалось, что стоит ему ее отпустить, как она тотчас исчезнет, а он вновь погрузится во тьму. Он стискивал ей соски, чтобы они посильнее торчали, чтобы ему было удобнее их сосать.

На какой-то момент картина перед его глазами прояснилась, и он увидел, что лицо ее стало влажным от слез. Она плакала. Правда, быстро затихла и стиснула зубы, так что, похоже, все в порядке. Кстати, когда это его руки успели побывать у нее между ног и намокнуть? Потому что пальцы у него мокрые. Она что, помочилась прямо ему на руку? Впрочем, какая разница, потому что он наконец проник в ее горящее влагалище и получил то, о чем мечтал.

Он трахал ее, трахал, что было сил, хватал, сжимал, тискал. Казалось, этот кайф продлится вечно и он будет и дальше сжимать эти потрясающие сиськи, на которых написано его имя; тискать ее ягодицы, путаться пальцами в ее волосах, засовывать ей в рот руку и пальцем ковырять ей горло, и трахать, и трахать, и трахать, пока сам не окажется на самом краешке раскаленного добела утеса, но не сорвется вниз, а повиснет, дрожа в ослепительном свете блаженства. И больше не будет никакой тьмы. Он имел ее, как только мог, и никак не мог насытиться.

Сэм услышал что-то вроде «брошу тебя» или «прошу тебя», но не знал, откуда доносятся эти слова. И вообще, какое ему дело, откуда… Сэм достиг вершины утеса и завис над ним, словно птица, глядя в лицо прекрасным демонам, продолжавшим подзуживать его, нашептывая: давай, давай. Оттрахай ее по самое не могу.

Дыхание вырывалось из его груди надрывными всхлипами, а демоны все пели и пели. Или нет, скорее, выли. Он не мог остановиться и посмотреть, почему это так. Он должен был трахать и трахать, и трахать, проникать еще глубже, кусать влажные соски, мять, хватать, сжимать, засовывать свой член в любое отверстие, в какое тот мог проникнуть, и трахать, удерживая ее на месте, чтобы она кусала его, сосала, помогала ему сорваться вниз с раскаленного добела утеса.

Но вместо этого кто-то кричал. Он же не мог отдышаться, и утес куда-то исчез, и его мир неожиданно задрожал наплывающими со всех сторон волнами боли.

Когда Сэм проснулся, головокружение прошло, но страшно болела голова. У изножья его кровати стояли люди, мистер Браун и доктор Льюистон.

– Привет! – сказал Сэм, пытаясь как можно дальше запрятать свой страх. Когда он говорил, голова просто раскалывалась от боли. Интересно, и надолго он вырубился на этот раз? – Я что, снова того? И сколько я проспал? Надеюсь, что не десять лет? – он вымучил смешок. – Кстати, аспирина у вас не найдется?

Оба молча, в упор, смотрели на него.

– Ну, хорошо, не хотите давать бесплатно, давайте я у вас его куплю.

Не говоря ни слова, Льюистон принес две таблетки и стакан воды.

– А в чем, собственно, дело? – спросил Сэм, проглотив таблетку.

– Думаю, с ним все в порядке, – сказал Льюистон, обращаясь к Брауну. – Возможно, мне придется прописать ему курс лече…

– Войди к нам, – перебил его Браун, обращаясь к кому-то, кто не был ему виден.

Сэму стало не по себе, а затем и вообще он едва не наложил в штаны, увидев, как в комнату, с пистолетом в руке, вошел охранник и приставил пушку прямо к его виску.

– Пока ты работаешь на меня, – ледяным тоном произнес Браун, с презрением глядя на Сэма, – не вздумай сделать это еще раз. Ты меня слышал?