— Да! Разрешите выполнять?

— Выполняйте.

Мне хотелось, конечно, покопаться в барахле загадочного куркуля, но времени было мало, а проблем — много. Поэтому я не поддался жажде наживы, а пошел пообщаться с «коллегой». Тот сидел в коляске и вид имел крайне бледный.

— Ну что, товарищ лейтенант, как самочувствие?

— Гад этот по голове врезал. Кулаком. Блевать хочу — сил нет.

— Ну, так блюйте себе на здоровье. Только постарайтесь коляску не запачкать, — миролюбиво сказал я, протягивая ему кобуру с «тридцать восьмым» «вальтером», снятую мной с тела одного из немцев.

Лейтенант вцепился в кобуру, как утопающий в веревку с берега. Потом поднял на меня глаза:

— А вы кто на самом деле, товарищ Василий?

— Боюсь, что на рассказ об этом у нас совершенно нет времени, лейтенант… — сказал я и пошел к дому, из которого как раз выходили, волоча объемистые мешки, «паленый» и Семен.

— Там еще чего осталось? — спросил я у «паленого».

— Да, еще один мешок собрали. В горнице на столе стоит.

Я повернулся к Семену:

— Ну а ты, подкулачник («и откуда только слово это вспомнилось»), жить хочешь?

— Та, дядьку.

— Куда хозяин твой оружие, что у военных забрал, дел?

— Леворверт у сенцах на палице лежит. А винтари он у дровах заховал.

Я повернулся к «паленому»:

— Найдите стволы — пригодятся.

Войдя в сени, я действительно обнаружил на полке кобуру с «ТТ». Там же я нашел большую деревянную шкатулку, в которой лежали «мои» часы и небольшая пачка советских купюр, напомнивших мне своими гигантскими размерами салфетки «клинекс». Забрав все это с собой, я заскочил в горницу. Схватив со стола мешок, я уж было собирался покинуть негостеприимный дом, но заметил большую бутыль, стоявшую в шкафчике. Действуя по принципу «Нам теперь все гоже!», я открыл шкафчик и свернул с бутылки пробку. Керосин! Первой мыслью было шваркнуть бутылку об пол да и запалить хату, но осторожность взяла верх. Немцы могли не обратить внимания на стрельбу, длившуюся буквально пару десятков секунд, а вот на ни с того ни с сего загоревшуюся хату, скорее всего, отреагируют.

Выйдя на двор, я окинул взглядом «героическое войско». Судя по тому, что сержант у ворот не подавал сигналов тревоги, немцы пока не озаботились посылкой подмоги, да и вообще пока не встревожились. Боец вместе с Семеном доставал из разваленной поленницы две «мосинки» и ремни с патронными подсумками.

Я сгрузил бутыль и мешок на коляску, попросив лейтенанта крепко держать сосуд.

Свистом и жестами я собрал участников мероприятия к мотоциклу.

— Так, начнем с противника… Семка, я бы на твоем месте тут не задерживался. Три дохлых фельджандарма — это расстрел на месте! Так что заховай тела и бери руки в ноги. Родственники поблизости есть? — Тот кивнул.

— Вы что же, хотите отпустить врага советской власти?! — взвился лейтенант.

— А что делать? Таковы обстоятельства.

— Ты!.. Вы!..

— Товарищ лейтенант, давайте внутрипартийными дискуссиями займемся позже. Хотя бы в лесу! — злым голосом полуответил-полуприказал я. — Так, бойцы, слушай мою команду! Мы с товарищем лейтенантом едем на мотоцикле, а вам придется пешочком пройтись. Ну что, поехали? — И я топнул по кик-стартеру.

Когда ребята отправились за «довольствием», группа «террористов-надомников», как их окрестил Док, все возилась с размещением «фугасов бочковых, ни разу не разливных». Семь кадушек никак не хотели влезать в мотоциклетную коляску. Мучения длились до тех пор, пока к делу не подключился Бродяга. «Опыт — сын ошибок трудных!» — говаривал во времена оны великий поэт. Поэтому, с пару минут поморщив лоб, старый чекист вспомнил, где на этом мотике находится замок багажника. После успешной погрузки необходимого имущества мотоцикл стал напоминать транспортное средство кустаря-одиночки из какого-нибудь Вьетнама.

К удивлению участников «мини-рейда», лесная дорога хоть и выглядела заброшенной, но была в относительно нормальном состоянии. Очевидно, ею пользовались не один десяток лет и так укатали тележными колесами, что должен был пройти не один год, прежде чем корни деревьев превратят ее в еле заметную тропку. Под легкое урчание хорошо отлаженного «оппозитника» команда бодро двигалась по направлению к шоссе. Примерно через полчаса группа достигла опушки леса. В два бинокля Бродяга и Люк начали изучать обстановку, то и дело сверяясь с картой, на которую они перед выходом аккуратно перенесли информацию с трофейной немецкой.

— Похоже, мы вышли напротив вот этого поселка. — Люк ткнул в карту. — Как его? «Новинки»! Видишь высотку слева? Это не вот эта? «268,3»?

— Очень похожа, — ответил Бродяга. — А хуторов-то сколько тут! Как до шоссе добираться будем?

— Тут километра полтора-два, можно внаглую, верхом, — предложил бывший капитан.

— Ага, узнаю «десантуру» по наглости. А если на каком-нибудь хуторе немцы тусуются?

— Так каски наденем и метров с трехсот за своих сойдем. Кто приглядываться будет? Типа свои, за медком мотались.

Бродяга задумался… Секунд через тридцать, обдумав и, видимо, взвесив все «за» и «против», он изрек:

— А что, может и получиться! Только нас трое, придется ездить в деревенском стиле. Казачина, на подножке коляски устоишь?

— Думаю, да.

— Тогда наводим макияж, и поехали.

Наглость города берет. Правда, не всегда, а лишь при точном расчете. Пока мотоцикл пылил по полевой дороге, наши герои промокли насквозь от нервного пота. Иногда мотоцикл останавливался, и, пока один из троицы делал вид, что справляет естественные надобности, двое других напряженно наблюдали за окрестностями. К счастью для диверсантов, большинство хуторов, располагавшихся между лесом и шоссе, были разрушены во время недавних боев, а ожидать того, что оккупанты будут ночевать на пепелище, — это уже верх паранойи.

Не доехав до шоссейки с полкилометра, подрывники свернули в небольшую рощу.

Замаскировав мотоцикл в кустах и оставив Казачину сторожить имущество, Бродяга и Люк осторожно двинулись в направлении дороги. Невзирая на то что солнце уже клонилось к закату, со стороны шоссе доносился постоянный гул машин.

«Подкрепления перебрасывают», — подумал Бродяга.

Люк, очевидно, пришел к такому же мнению, поскольку знаками показал, что неплохо бы прилечь и посовещаться. Когда наши герои удобно устроились под здоровенным кустом лещины, Люк, приблизив свою голову к голове Бродяги, полушепотом спросил:

— Ну что, Сань, будем ночи дожидаться?

— Не думаю, у нас же направленные, их и на расстоянии ставить можно.

— Тогда давай утра дождемся, а часиков в пять и поставим.