– А мы? – обиделась комсомолка Шевцова. – Мы не панельные дома!

– И то верно, – подтвердила волейболистка. – Мы индивидуальные проекты! Заниматься нами можно все свободное время. Разве скучно? – удивилась она, оголив из-под халата крепкую стоячую грудь.

Иратов потянулся к наготе и засмеялся:

– Первый значимый аргумент в пользу высшего образования!..

Иратова вдруг осенило, что ему надо делать, когда он сидел на трибуне Водного стадиона и обувал очередных лохов в буру. От отчаянной мысли он вздернулся, да так неловко, что козырная карта, заныканная для выигрыша, – пиковый туз, вдруг выскочила из рукава летней рубашки, взметнулась птицей ввысь, пропев компании здоровенных мужиков, что они лохи и в данный момент их обувает простой школьник-выпускник. Тяжелая от выпитого пива, оскорбленная компания была готова расправиться с гаденышем, кто-то уже отрывал от трибуны доски, на которых сидели, другие выкручивали Иратову руки, хрустящие в суставах, готовые сломаться в следующий момент. Но здесь подоспела синяя помощь – Жора Водник и Кеша Менгель. Предплечья обоих были обхвачены красными повязками народной дружины, да еще юного рядового милиционера, пришедшего на заплыв по ГТО общества «Динамо», подключили. Блатные вырвали нерасторопного каталу из рук трудового народа и пообещали, что пацан понесет тяжелое заслуженное наказание, вплоть до расстрела.

– Ведь правда, мент? – дернул служаку за китель Жора Водник.

Юный рядовой, ощущая ляжкой червонец, уплаченный Кешей, бодро ответил:

– Точно расстреляем! Или утопим!!!

Лохи, конечно, не верили двум верзилам с наколотыми на руках перстнями и восходящим солнцем, но конфликтовать с блатными никто не желал. Да еще и рядовой мент путал мысли. Короче, Иратова отбили. Мента отпустили на заплыв, а с каталой провели жесткую короткую беседу.

– И какого хера? – поинтересовался Жора Водник.

– Жара, – ответил Иратов. – Пальцы потные! Она и скаканула…

– А ты платочек заведи! – посоветовал Кеша. – А то у нас кривые руки в задницу хозяину засовывают!

Половину ночи Иратов простоял на стремянке, копаясь в антресолях. Сотни отцовских проектов перебирал, удивляясь, как родитель умудрился произвести столько ненужного хлама. На одну бумагу денег ушло немерено! Ладно бы кому показывал, а чтобы для себя…

Иратов выбрал три ватмана с чертежами и эскизами домов. Решил остановиться на овощной теме, совершенно безумной. Дом «Помидор», высотка «Огурец» и спортивный стадион в виде разрезанной вдоль полутыквы вызывали гомерический хохот.

А что, решил, эти проекты и станут работами для моего поступления. Непонятый гений! Хоть мать на время успокоится… Тщательно изучив детали эскизов, Иратов сдал работы в приемную комиссию и, закончив дело, тотчас забыл о нем, отвлекся на другие, правильные и своевременные мысли.

Некоторое время назад он заприметил, как какой-то модный ломщик, сидевший с целой компанией фарцы, незаметно расплатился в кафе «Лира» десятидолларовой банкнотой. Сунул под салфетку бармену… Бля-я-я!!! Иратов понял, что больше никогда в карты для заработка играть не станет, пошли на хер Лиловые и Менгели, трояки и пятерки, грязные и вонючие – что те, что другие! Теперь он точно знал свое призвание. Если на десятку можно накормить и напоить целую ораву, то, если бы у него в кармане пряталась пачка стодолларовых банкнот, можно было бы залить бухлом и нахарчить всю Москву с одного захода! Это вам не парк Горького и не Водный стадион. Чистое дело, без всяких лохов с пьяными харями и блатной романтики, дело хоть и рисковое, но для него, для его эго стоящее… Иратов уже представлял свою полную конвертируемость в мировом пространстве, значимость на финансовых рынках, знакомства с сильными мира сего; настроение у него поднялось до небес, и духом Вселенная заполнилась.

Лежа бессонной ночью в кровати, с мефистофельской улыбкой он неустанно шептал: «Здравствуй, призвание»!

Несколько дней будущий валютчик терпеливо поджидал в «Лире» незнакомого ломщика для деловой беседы, но тот исчез бесследно. Молодость и терпение, как известно, трудно совместимы. Для выхода на валютную сцену Иратов решительно подсел к бармену и без обиняков заявил:

– Мне нужно пять тысяч долларов!

Бармен Леша, ездящий на единственном «вольво» в столице, поглядел на пацана снисходительно и снисходительным же тоном поинтересовался:

– Мозгами отъехал?

– Я серьезно!

– А с чего ты взял, что я валютой занимаюсь?

– Видел.

– Глазастый… Ты же катала? Якут, так? По паркам промышляешь! Каталы валютой не занимаются! Другая тема.

Теперь пришла очередь Иратова удивляться:

– Ты откуда про меня знаешь?

– Это моя профессия, – пояснил бармен Леша. – Знать, кто где и чем занимается. Выпьешь?

– На рубль больше заплачу за каждый зеленый! Налей «Шартрёза»!

– Знаешь, что в Индии есть четыре основные касты?

– На фиг мне?

– Есть брахманы – священнослужители индийские, это высшая каста, – бармен Леша плеснул в рюмку ликера. – Чуть ниже кшатрии – воины, за ними вайшьи – ремесленные люди и шудры – разнорабочие и слуги… Есть еще неприкасаемые. Кто до них дотронется, сам неприкасаемым станет! Низшая каста…

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Невозможно из одной касты подпрыгнуть в другую. Можно только упасть. Нельзя стать брахманом, если ты кшатрия. Ни родством, ни деньгами, никак. Родился вайшьей – им и умрешь!.. Если тебе из школьной программы пример нужен, то здесь совсем просто: «Рожденный ползать летать не может»!

– То есть, – вывел Иратов, – если я катала, то, чтобы валютой заниматься, голубая кровь нужна? Так получается?

– Вывод правильный, – улыбнулся Леша. – Еще выпьешь? За мой счет?

– Лучше ты за мой.

– Не жалей, парень! Зато за карты вышку не дают.

– На три.

– Что «на три»?

– На три рубля больше дам за доллар, нежели на черном предлагают!

– Ну ты приставучий! Тебе что, своих бабок мало?

– Не в этом дело, – не унимался Иратов.

– А в чем? – Леха взял с блюдечка апельсиновую дольку и вместе с коркой засунул в рот.

– Брахманы брахманами, а гусеница ползала-ползала, а потом взлетела! Будешь посредником – можешь трешку себе взять. На сделке пятнадцать тысяч рублей поднимешь. Дачу Зыкиной купишь! На трех гектарах! Три дома, баня, свое озеро! С маклером сведу.

Бармен Леха, сохраняя на зависть полное спокойствие, сказал, что несколько времени подумает.

– Посиди пока, – попросил. – Жюльены будешь? Бутерброды с икрой?

Иратов нервно ждал. Его почти трясло от нетерпения. Леха куда-то выходил, наверное в подсобку звонить по телефону, советоваться с кем-то. Он долго не возвращался, затем появился с кровавым лангетом на тарелке. Порезал на стойке мясо на кусочки и принялся медленно есть. Жевал нудно, как корова травяную жвачку.