– Не знаю. Скорее всего, нет. Хотя дело, наверное, в том, что я сейчас в теле Лайлы и мне доступны некоторые ее чувства. С тобой мне спокойно.

Ну что ж, и на том спасибо.

– А что ты ощутила, когда мы появились в доме?

Она опускает ногу и откидывается на спинку стула.

– Я разнервничалась. Мне не нужны были здесь люди. Вот почему я захлопнула твой ноутбук, когда увидела, что ты пишешь риелтору насчет покупки дома. Обычно я таких вещей себе не позволяю. Стараюсь, чтобы наши миры не пересекались.

– А сейчас позволила?

– Потому что ты сам меня попросил. Поговорить, используя тело Лайлы. Я не хотела этого делать.

– Однако же делала. Два раза. Или три?

Она с огорчением выдыхает.

– Да. Порой это пытка – существовать без тела. Не удержалась. – Она встает и начинает копаться в ящиках буфета. Найдя пакетик чипсов, возвращается к столу, однако на этот раз садится на него и ставит ступни на стул. – Сперва я не знала, что способна на такое. – Она запихивает ломтик чипсов в рот. – До того вечера, когда ты с Лайлой приехал сюда. Раньше здесь были другие люди, но я не пыталась вселиться в их тела. Даже не знала, как это делается. Однако я была голодна. – Она продолжает уплетать чипсы. – Ты не представляешь, что это значит – чувствовать ужасный голод и жажду и быть не в состоянии ни есть, ни пить. А потом очень долго гостиница пустовала. Я соскучилась по запаху пищи. Полагаю, паста была моим любимым блюдом, потому что я увидела, как Лайла ковыряется в тарелке, и мне безумно захотелось ощутить вкус еды. Все вышло случайно. Я ничего не планировала.

– И часто ты этим занималась?

– Всего несколько раз. – Она вытирает крошки с ладоней о майку Лайлы. – Дважды за ужином. Один раз, когда ты уснул на диване. И еще в спальне, когда смотрела на нее в зеркале. Я старалась действовать осторожно, но ты был очень внимательным.

– Когда ты в ее теле, различие очевидно.

– Увы, я плохая актриса.

– А как ты выглядишь не в теле Лайлы?

Она смеется. Это смех Лайлы, и мое сердце сжимается. Как странно – кто-то другой смеется ее смехом. Как давно я его не слышал!

– Я никак не выгляжу. Потому что не существую в физической форме. Когда смотрюсь в зеркало, не вижу ничего. Это только в кино привидения являются в развевающихся белых одеждах. А я… я – ничто. Мысли. Чувства. Они не привязаны ни к чему материальному.

Я пытаюсь подобрать другие вопросы, но это нелегко, когда тебя переполняет адреналин. Словно мы взломали некий код и нашли способ общаться. А может, нарушили какие-то неписаные правила.

Мне хочется запрыгать от восторга. Вот только трудно забыть, что ты все свои двадцать пять лет прожил материалистом…

– Лайла… если ты меня разыгрываешь…

Она мотает головой.

– Нет. Я не Лайла. Я Уиллоу.

Предположить, что Лайла без явной причины могла решиться на столь далеко зашедшую ложь, намного труднее, чем принять версию о вселившемся в ее тело привидении. И что еще я могу, кроме как поверить этой девушке – или, по крайней мере, притвориться, что верю? Нужно вытянуть из нее побольше.

– Сколько тебе лет?

– Не знаю. Я уже говорила – для меня понятия времени не существует.

– Значит, ты не считаешь, что твоя жизнь когда-нибудь закончится?

– Я вообще не думаю об этом. В отличие от людей. Когда ты буквально ничего не можешь делать, когда тебе недоступны даже простые вещи… например, еда или сон, не говоря уж о большем – старении, смерти… то какой смысл имеет время?

Она молча продолжает поглощать чипсы. Затем достает из холодильника бутылку содовой и вновь садится за стол. И всякий раз, когда она отпивает глоток или отправляет в рот очередную порцию, я почти наглядно представляю себе, как взрываются от наслаждения миллионы вкусовых сосочков на ее языке. А я-то всю жизнь ел и пил, считая это само собой разумеющимся.

– Ты чувствуешь разницу, когда находишься в теле Лайлы?

Она отвечает, не раздумывая:

– Да. Просто разрыв шаблона! Ведь ее воспоминания мне не принадлежат. И ощущения тоже. Однако вот какое дело – когда я не в ее теле, я мало что ощущаю и вообще ничего не помню. И мне в некотором роде нравится брать чужое тело. Хотя и кажется, что я делаю что-то недозволенное.

– Тебе доступны ее воспоминания?

Она кивает.

– Да. Правда, я стараюсь не быть назойливой.

– Можешь вспомнить то, что происходило между мной и Лайлой?

Она всматривается в бутылку содовой. Щеки слегка краснеют. Представляю, какие именно воспоминания заставили ее смутиться.

– Вы познакомились здесь.

Я киваю, давая ей понять – все верно.

– Она тебя любит, – улыбается Уиллоу.

– Ты это чувствуешь?

– Да. Очень любит. А еще она переживает.

– О чем?

– Что ты любишь ее меньше, чем она тебя.

У меня отвисает челюсть. Только этого не хватало! Не хочу, чтобы Лайла ощущала себя больше любящей, чем любимой. Чтобы она чувствовала тревогу или страх.

– Она вспомнит наш с тобой разговор? Обратная передача мыслей возможна?

– Нет. Она ведь не помнит, как я ела из ее тарелки. Списывает все на провалы в памяти. – Уиллоу прищуривается. – С ней произошло что-то плохое. И она много потеряла. Очень много.

– Да. Верно.

Меня отвлекает шум – наверху хлопнула дверь. Мы с Уиллоу разом поворачиваемся. Вот черт! Совсем забыл про Аспен с Чедом.

– Можешь выйти из тела Лайлы? Ее сестра идет сюда.

Уиллоу качает головой. Нечто новое: она явно смущена.

– Плохая идея. Лайла перепугается, если я сейчас покину ее тело. Представь: она заснула в своей постели, а затем вдруг очнулась на кухне, понятия не имея, как сюда попала.

В дверях появляется Аспен.

– Я услышала, как вы разговариваете. – Она направляется к Лайле, то есть к Уиллоу, отбирает у нее пакетик с чипсами и садится рядом. – Чед надул в постель. Белье я сменила, но матрасу тоже досталось. – Она смотрит на Уиллоу. – Зря ты ему показала, где взять спиртное.

Уиллоу делает круглые глаза и смотрит на меня, явно опасаясь сказать что-нибудь не то.

Я отодвигаю свой стул.

– Ничего страшного. Завтра разберусь. Ну что, Лайла, идем спать?

Она кивает и начинает вставать, но Аспен обиженно хватает ее за руку.

– Прошу тебя, останься! Когда мы еще увидимся? Мне все равно не спится.

Уиллоу переводит взгляд с меня на Аспен, затем снова на меня и неохотно садится на место. Я не хочу оставлять ее одну, так что тоже опускаюсь на стул. Аспен явно обрадована, что мы составим ей компанию. А вот Уиллоу боится слово вымолвить – вдруг сестра догадается о подмене?