Тарто направил фургоны в тень крепостной стены и остановил лошадей. Фаргал спрыгнул на землю и помог спуститься старшине. Нифру соскочила сама, быстрая, гибкая, невозможно поверить, что через несколько лет она будет выглядеть не младше своего мужа.

Фаргал посмотрел на белоснежную башню, и ему показалось, что он видит над ней свет.

Тарто кашлянул, и Фаргал отвел глаза от храма. Цирковые окружили его, никто ничего не говорил. Да и что можно сказать? Совсем недавно Фаргал был одним из них, частью семьи. Он ел их пищу и дрался бок о бок с ними. Все, что знал и умел, юноша получил от них. Одиннадцать лет цирковые открывали ему мир, оберегали и учили так, словно Фаргал был с ними одной крови. Они были свои. Теперь Фаргал уходит…

У юноши перехватило горло.

– Ну ладно, ладно, парень.– Большой сгреб его в охапку и прижал к себе.– Мы ж не померли, увидимся через пару лет!

Фаргал, который теперь ростом не уступал бывшему солдату, вдруг обнаружил, что волосы на макушке Большого поредели и тронуты сединой.

Бывший солдат отстранил от себя своего воспитанника, полюбовался и уступил место Мили. Фаргал и дочка Тарто никогда не были в особенной дружбе. Но сейчас, прикоснувшись к ее губам и вдохнув запах кожи, пахнущей молоком, юноша подумал, что так и не узнал ее как следует. И уже не узнает.

Мимош и Бубенец пожали ему руки, похлопали по спине. Парни в мыслях уже плыли на собственном корабле к загадочному Фетису. И не могли взять в толк, почему их друг решил пойти в жрецы.

Налус и Кадол. Два брата, абсолютно не похожие друг на друга. Налус, надежный, как обитое железом колесо, и подвижный нервный Кадол, чье лицо с каждым годом все больше напоминало лицо его матери.

– Прощай, брат!

Пушинка, когда мать подтолкнула ее вперед, застенчиво потупилась. Фаргал подхватил ее на руки, хотел подбросить вверх, как делал это еще год назад, но передумал, просто поцеловал в щеку.

– Я тебя люблю,– прошептала девочка, щекоча губами ухо Фаргала.

– И я тебя,– ответил юноша.

Он опустил ее на землю и повернулся к Тарто.

– Мы тебя проводим,– хрипло произнес старшина.

Единственный глаз его повлажнел.

– До свидания,– сказал Фаргал всем сразу и пошел следом за Тарто.

В последний раз.

На привратной башенке Каммир-Зарского храма Таймат сидела, поджав ногу, хохлатая цапля.

– Вот и все,– промолвила Нифру.– Дальше ты пойдешь сам.

– Да,– сказал Фаргал, глядя на фетсианку и стараясь накрепко запомнить ее лицо. Он знал: даже если они еще встретятся, такой он ее больше не увидит.

– Да, мальчик, нам будет тебя не хватать,– дрогнувшим голосом произнес Тарто.

На миг перед его мысленным взором возник беловолосый мальчуган на обочине дороги. Возник и исчез. У нынешнего Фаргала волосы совсем черные.

– Прощай,– сказал старшина и, повернувшись, быстро пошел прочь.

– Прощай,– эхом отозвалась Нифру, порывисто прижала к себе Фаргала и отпрянула раньше, чем он успел ее обнять.– Прощай!

Юноша проводил их взглядом, вздохнул и, подойдя к воротам, дважды ударил в гонг. Никто не ответил, только цапля посмотрела на него с неодобрением. Тогда юноша просто толкнул створки – и ворота открылись.

Белая дорожка между цветущих вишен, прямая, как стрела, вела к храму. Никто не вышел навстречу, и Фаргал, помедлив немного, решительно двинулся вперед. Подул ветер, осыпав юношу нежными вишневыми лепестками.

«Здравствуй, – сказала богиня.– Я тебя ждала». 

Течет могучая река,

Смывая берега.

Холмов зеленые стада

Бредут через века,

Беззвучно падают леса

И вырастают вновь.

Звенят младые голоса

Над древнею страной…

Два года спустя Фаргал стоял на холме и смотрел вниз, на великую реку.

Карн. Граница между Эгерином и Карнагрией. Юноша видел темно-зеленую линию противоположного берега, крепость на широком мысу, лодки, ползущие вдоль берегов. Прямо посередине реки – голая скала. Зоркие глаза Фаргала разглядели, как пенится вода у ее западной оконечности. Карн – быстрая река. Это издали она кажется неторопливой.

Юноша опустился на траву и развязал мешок. Кусок вяленого мяса, ячменная лепешка и несколько глотков пива. Не обед, а так, чтобы идти было веселей. Спустя полчаса Фаргал уже сбегал по дороге к пограничной пристани.

Сторожевой пост – условный. Северный, эгеринский берег Карна, открытый, поднимающийся локтей на пятнадцать над поверхностью реки даже в Мокрый месяц, просматривается на десятки миль. Иное дело низкий, заросший лесом карнагрийский берег. Здесь кончается проезжий тракт, и сюда причаливает паром, курсирующий между берегами.

Широкая дорога спускалась к пирсу, прорезая береговой обрыв. На пристани пусто. Просторный паром чуть покачивался у причала. Четверо рабов дрыхли в тени рубки, капитана не наблюдалось. Большая белая чайка сидела на мачте и чистила перья.

Фаргал удивился. Он бывал у самерийской границы и помнил, насколько оживленно на тамошних дорогах. Здесь же – никого. Три спящих раба, бродяга, поджаривающий на костре нанизанную на палку рыбу и… ага, солдат.

Молодой пограничник приближался к Фаргалу. В шлеме и в полных доспехах. Несмотря на жару. Вид у солдата был строгий.

– Здорово, служивый,– первым приветствовал его Фаргал.– Что так пусто у вас?

Солдат еще больше нахмурился. Фаргал выглядел совсем юнцом, но ростом был на голову выше и в плечах пошире раза в полтора. Да еще и меч на поясе! Пограничник занервничал.

– Кто таков? – строго спросил он.

Фаргал, вместо ответа, развязал ворот рубахи и потянул за цепочку. Даже на солнце видно было, как сияет волшебным огнем имя Таймат.

– Я – жрец,– сказал юноша, хотя солдат, без сомнения, и так знал, кто может носить медальон богини.

– Ага.– Пограничник не мог скрыть облегчения. – Привет тебе, священный!

Всем, кто принадлежит Покровительнице, разрешено носить любое оружие. А в руках самозванца медальон богини никогда не зажжется.

– Пойдем к нам,– предложил солдат.– Отдохнешь, пообедаешь. Утром рыбаки нам дивную форель привезли.

Искушение было велико. Фаргал посмотрел на солнце, потом на реку.

– Крокодилов у вас не водится? – спросил он.

– Выкупаться хочешь? – догадался пограничник.– Нет, не водится. Только поосторожней, течение тут – будь здоров. Мигом на стрежень вынесет!

Фаргал отстегнул пояс с деньгами, снял перевязь с мечом, протянул солдату.

– Побереги,– сказал он.

Пояс пограничник небрежно уронил на доски, а вот меч взял с почтением: