Тот, кто окликнул Фаргала, был едва ли старше, чем эгерини. Худощавый, чтоб не сказать – тощий, с подвижным лицом и мелкими ровными зубами. Глаза парня Фаргалу толком не удалось разглядеть – один из них заплыл, а второй все время щурился.

Третий обитатель тюремной ямы вообще глаз не открывал, лежал на спине, натужно и часто дыша. По запекшимся губам ползали мухи. Цепей не было ни на первом, ни на втором.

– За что здесь? – спросил тот, что сидел.

Фаргал не ответил. Собственно, ему и сказать было нечего.

– Меня кличут Мормад,– сказал парнишка.– А тебя?

Фаргал опять промолчал.

Назвать в этом отвратительном месте свое настоящее имя – все равно что замарать его в вонючей жиже.

– А ты не болтун,– усмехнулся парень.– Не хочешь говорить – дело твое. Думаешь, я стукач? Недавно в Нурте, да? Тебе, часом, язык не вырвали?

– Нет.

– Да, брат, вижу, ты в Нурте новичок. Меня здесь каждый бродяга знает. И знает, что мое слово, как твое железо.– Он кивнул на кандалы.– Да, здорово тебя почтили. Но ты и сам здоровый! Не против, если я тебя буду звать… ну хотя бы Большой Нож?

– Зови,– согласился Фаргал.– А что с ним? – спросил эгерини, кивнув на лежащего.

– Нутро ему отбили,– пояснил Мормад.– Перестарались, шелудивые ублюдки. Теперь он долго не протянет. И хрен что скажет! – Парнишка засмеялся.

Фаргал посмотрел на растрескавшиеся губы умирающего и непроизвольно облизнул собственные губы.

– Пить хочешь? – спросил Мормад.– Терпи. Еще не скоро. На закате к нам спустят воду. И нашу вонючую жратву. Ни одна уважающая себя крыса не стала бы сосать это жидкое баранье дерьмо.

Фаргал слушал вполуха, он разглядывал свои кандалы, массивные цепи в локоть длиной, прикованные к широким браслетам, уже натершим эгерини лодыжки и запястья. К каждому браслету приделано кольцо для веревки или цепи. Не будь кандалы такими короткими, Фаргал, несмотря на их вес, рискнул бы сразиться с парой вооруженных воинов. Цепь – тоже оружие. Вот если бы как-то освободить ноги…

– Да,– сказал Мормад.– В этих штуковинах не попляшешь. Но и без них здесь особо не на что рассчитывать. Решетка,– он показал наверх,– весит как три тебя. И стража. Нет, придется мне ждать, пока меня продадут. Ну, недолго осталось.

– Ты раб? – удивился Фаргал.

Парнишка болтал слишком развязно для раба.

– Пока нет, но скоро буду. Видишь ли, Большой Нож, я тут взял без спросу одну вещь… Вообще-то по закону мне должны руку отрубить,– он пошевелил пальцами,– но наш Владыка Аракдени, да пошлет ему Ашшур огненного червя в кишки, никогда не упустит своего. Зачем ему моя рука, если можно получить пару золотых за все целиком! – Мормад засмеялся.– И я тоже не в обиде. Рабы, они, знаешь, сбегают иногда. А до гор тут миль тридцать, просто рукой подать.

* * *

Владыка Аракдени скептически оглядел арестованного эгерини:

– Говоришь, шпион? Хм…

– Я уверен в этом, мой господин!

Тот самый чиновник, по требованию которого арестовали Фаргала, преданно взирал на повелителя Земли Карн-Апаласар.

Оба они, и благородный Владыка, дальний родственник самого Царя царей Аккарафа, и мелкий чиновник, понимали, что к чему.

– Мой царственный брат весьма недоволен жалобами, которыми вечно надоедают ему эти дерзкие эгерини,– сказал Владыка.– Изобличив шпиона, подосланного, несомненно, с гнусными целями, мы заткнем им пасти. Но одной нашей уверенности мало, нужны доказательства.

– Мой господин, как всегда, прав,– поддакнул чиновник, блестящая карьера которого зависела теперь от успеха его выдумки.– Доказательства будут.

И посмотрел на палача.

Фаргал и его сосед по тюремной яме, прикованные к стене, уже поняли – ничего хорошего их не ждет.

– Так ты, оказывается, эгерини, да еще шпион,– со смешком произнес Мормад.– Кто бы мог подумать!

– Молчать, сын шлюхи! – прошипел охранявший их солдат.– Шкуру спущу!

– Надеешься сделать это ловчее, чем он, медная голова? – Мормад кивнул на палача.

Полчаса назад их выволокли из ямы, надели железные ошейники и, облив водой, чтобы вонь не оскорбляла благородный нос Владыки, привели на этот двор. Будущее представлялось Фаргалу достаточно мрачным, но он не терял надежды, что богиня сумеет ему помочь.

– Я полагаю,– произнес чиновник, подобострастно глядя на Владыку,– этот мерзкий шпион был послан для того, чтобы посягнуть на твою священную жизнь, господин! И совершить это мерзостное преступление он намеревался тем самым мечом, который я отнял у него, не иначе как по промыслу самого Ашшура.

– Так, так,– благосклонно кивнул Владыка, разглядывая перстень на указательном пальце,– и мой маг признал: на этом оружии черное колдовство.

Безусловно, они уже обсудили это наедине. Теперь же повторяли игру, может быть, для солдат, может – по укоренившейся привычке лицемерить.

– Еще я полагаю, мой благородный господин, у шпиона должен быть сообщник,– продолжал отличившийся чиновник.– И сообщник этот сейчас перед нами, вор и негодяй, как и следует ожидать от пособника эгерини!

– Кажется, мы влипли, Большой Нож,– прошептал Мормад.– Боюсь, что очень скоро наши внутренности достанутся городским псам.

– Я уверен,– чиновник посмотрел на Аракдени, стараясь уловить настроение Владыки,– презренные немедленно признаются в преступлении, чтобы не утруждать твою сиятельную особу пустым упрямством!

– Да, да,– произнес Владыка.– Я тоже в этом уверен.

Эгерини пожалел, что его руки скованы. Иначе он мигом свернул бы шею и сморчку-писарю, и нарумяненному Владыке.

– Ну так как? – процедил Аракдени.

Прикованные молчали.

Палач, пузатый, до глаз заросший бородой, демонстративно раскладывал около жаровни инструменты.

– Значит, упорствуем,– брезгливо процедил Владыка.– Ну давай, начинай,– бросил он палачу. И рабу, который стоял над Аракдени, с опахалом: – Работай, свиное отродье, тоже кнута захотел?

Маленькие глазки чиновника блестели от возбуждения.

– С кого начинать-то, господин? – буркнул палач, пробуя жесткий четырехгранный кнут.

– С пособника.– Аракдени откинулся в кресле и прикрыл глаза.

Зрелище пытки уже давно не развлекало Владыку. А вот его новоявленному приближенному оно было в новинку. Тот подался вперед, гусем вытянув шею.

Палач ударил небрежно, даже не потрудившись повернуться к прикованному заключенному. Кожа на боку Мормада лопнула, выбрызнув алые яркие капли. Мормад дернулся, но сумел сдержать вскрик.

– Пес! – прорычал Фаргал.– Меня ударь!

– Спокойней, Большой Нож! – проговорил нурташец.– Они щедрые, нам обоим хватит, не торопись!