Амиров в городе, Герман знал это, уже несколько дней как здесь. Он увеличил охрану в доме и в отеле, но так, чтоб Полина не догадалась и не нервничала, хотя она очень умная у него девочка. Да и какая в итоге оказалась польза от этой охраны? Никакая.

Не ясна цель его визита и как он вообще пересек границу. Герман не думал, что он так в открытую начнет свою войну с ними, да и ради чего? Ради тех денег и оружия, что они потеряли зимой? Бред.

Для Амирова это капля в море, уж он-то знал, какими партиями тот сейчас скупает и перепродает. И не только оружие, здесь и наркотики, расширение трафика, новые каналы сбыта, живой товар пополнял бордели Европы, мальчики, девочки, все что угодно. Рустам словно стал бессмертным и бесстрашным, а еще всесильным. Но это уже не их дело. Больше всего Герман боялся, что ошибается, считая, что Амиров чисто случайно в городе, и все что происходит, — это только совпадение.

Он снова ошибся. Чертовски ошибся, полагая, что та грязь, что была раньше, больше их не касается, еще как касается. Они не отмоются от нее никогда.

— Да вообще странный день. Сначала непонятная девица у лифта смотрела, как перепуганная, по сторонам, Полина с ней о чем-то разговаривала.

— Что за девица?

— Оказалась постоялицей, въехала утром, я проверял, с двумя странными мужиками. Один из них боец, я видел его, Руслан Ястребов, на днях должен быть бой.

— Тебе все неймется и так хочется помахать кулаками?

— Да пошел ты.

— Скоро представиться такая возможность, сильно-то не калечь руки, пригодятся.

Влад чуть отдышался, но даже без пальто, брошенного где-то в клиники, в одной рубашке, которая раньше была белой, а сейчас забрызганная кровью, он не чувствовал холода, внутри все кипело. Соболь готов был разнести всех и все, он готов был сам биться головой о стену, понимая, что только он виноват в том, что произошло. Сел на корточки, схватился за голову, так хреново ему не было очень давно.

— Я виноват, только я. Сука, Немец, я вскроюсь, если с ней что-то случится.

Влад раскачивался на корточках, сжимая голову руками, Герман жалел, что он более сдержан и собран, он вот так бы тоже хотел выплескивать свои эмоции. Но кто-то должен здраво рассуждать и принимать решения.

— Что было потом? — снова глубокая затяжка и дым в ночное небо. Он тоже совсем не чувствовал холода, стоя в одном джемпере, сжимая одной рукой телефон так, что, казалось, он сейчас треснет.

— Потом заявился мужик, оказалось, ее бывший, вообще очень бывший. Полина рассказала, так, немного, пока были в ресторане. Он говорил, что мы с тобой опасные люди, что она сама не знает, с кем связалась. Предупреждал.

— А она? Что на это предупреждение ответила Полина?

— Послала его, сказала, что это все не его дело, потом я слегка врезал ему.

— Часы жалко.

— Да, — Влад улыбнулся. — Полинка тоже так сказала.

Их девочка не поведется на слова, Герман верил в это, ей нужны совсем другие доводы, чтоб убедить. Но от этого на душе не становилось легче. Подружка может, Герман проверял, у нее муж фсбшник, именно он был с группой захвата на границе в феврале. Он сейчас мог сам рассказать кому угодно и что угодно, лишь бы с ней и малышом все было хорошо.

— Потом я сказал ей ждать в холле, пошел за машиной, а Полина вышла на улицу, я нашел ее почти за отелем, на дорожке, она сидела испуганная, бледная. Потом начала рыдать, я реально не мог понять, что случилось, но по обрывкам фраз понял, что на нее кто-то напал, мужчина, пытался увести.

— Сука, — Герман выбросил сигарету и тут же прикурил следующую. — Рустам, наш такой покорный полный уважения мальчик Рустам сам роет себе могилу. Помнишь, каким он был? А что выросло в итоге?

Герману не надо было говорить дальше, Влад и так все понял. Надо действовать, а не ждать следующего шага. Но сейчас главное — Полина и малыш, шел четвертый час, как ее увезли в операционную, никто не давал им ответа, что там происходит. Это неведение угнетало больше всего.

— Мужчины, вы, может, зайдете, а то лечить вас от пневмонии у меня совсем нет времени.

Валентина Юрьевна выглянула за дверь и тут же скрылась, мужчины поспешили за ней. Слишком яркий свет холла резанул по глазам, доктор выглядела устало, но очень решительно смотрела на Германа и Влада.

— Не надо так прожигать меня взглядом. С малышом все хорошо, несмотря на то, что он поторопился к нам, в виду, я так понимаю, не совсем хороших обстоятельств, за что стоит вас уже наказать, — женщина на самом деле была рассержена, она отчитывала двух здоровых мужиков, повысив голос. — Полина не сказала, но я скажу, этот ребенок для нее настоящее чудо, с ее диагнозом после неудачного аборта в молодости она и не мечтала сама родить, но это случилось. Не скажу, что все было столь плохо, но сейчас уже не об этом. Кого из вас надо благодарить, не знаю, я вообще ничего не могу понять в ваших отношениях, да и не мое это дело. Мальчик здоров, он в специальном боксе, так что поздравляю, у вас сын.

Валентина Юрьевна посмотрела на обоих мужчин по очереди, они так и стояли, смотря на нее сверху вниз, как две скалы, оба напряжены, словно не веря сказанному.

— Сын? — Влад произнес тихо.

— Да, сын, маленький, чудесный, здоровый мальчик.

У Германа в ушах шумело, тряхнул головой, пульс зашкалил, он чувствовал это, его как слегка тряхнуло. Сын. Господи, у него сын. Это какая-то фантастика. Это вообще все происходит с ним?

— Что с Полиной? — спросили вместе.

— Она спит, не могу сказать, что все прошло хорошо, не стану грузить вас медицинскими терминами, но она большая молодец и справилась со всем сама. Кровотечение, к счастью, было не сильным, его удалось остановить, срок родов был совсем близок, пришлось вызвать их искусственно, чтоб спасти ребенка и маму.

— К ней можно? — Герман первый подал голос, сам не узнав его.

— Да, и увидеть малыша? — это уже Влад, делая шаг вперед.

У него в голове крутились, как заезженная пластинка, слова Полины, чтоб он был рядом, чтоб не оставлял ее, чтоб не уходил, она цеплялась руками за пальто. В груди огромный огненный шар сжигал его изнутри, хотелось выть и лезть на стену из-за того, что он допустил такое. Что именно он не досмотрел, не уберег, и девушке столько пришлось пережить. Слова, сказанные доктором, были открытием, даже неким шоком, он не знал, что Полина не могла иметь детей, и их сын реально настоящее чудо.

Знай он все это раньше, она бы точно сидела дома и выращивала бы герань в горшках, а не шаталась по отелю.

— Можно, пойдемте, сначала я покажу вам сына.

Слишком темно. Безумно темно.

Полине казалось, что она захлебывается в этой темноте, которая пропитала ее насквозь, забралась в каждый уголок тела. Она пыталась всеми силами всплыть, вынырнуть из нее, ведь она должна быть там, на стороне света. Там ее ждут, там она очень нужна.