Кто-то внутри называл ее безрассудной дурочкой, но Катя решила не обращать внимания.

— Не хочешь ни о чем меня спросить? — оборвал тишину Влад.

— Я подожду, — выдохнула Катя, — когда ты сам захочешь мне рассказать.

Он задумчиво наклонил голову:

— А если никогда?

Она помолчала, потом как можно веселее сказала:

— Если меня не будут пытаться убить каждый день лишь за то, что знакома с тобой, то я, наверно, смогу не думать… не думать о том, чего не понимаю.

Влад нахмурился, она даже подумала, что обидела его. Захотелось забрать назад свои слова.

«А что, если меня преследовали не из-за него? А я обвинила вот так просто! Неблагодарная, он в люк за мной прыгнул, а я…»

— Не беспокойся, — произнес Влад, — я прослежу, чтобы тебя никто не обидел.

Катя облегченно вздохнула и вывела на стекле веселую рожицу.

— Катюша, — раздался из коридора мамин голос.

— Мне пора! — только и успела пробормотать Катя, как в комнату вошла мама.

— А ты чего это расселась! — возмущенно хлопнула себя по бокам Валентина Васильевна. — А с кем говоришь?

Девушка закрыла мобильник и соскочила с подоконника.

— Ни с кем! Я елкой любовалась, — соврала она и, забираясь на кровать, прибавила: — Скоро ведь Новый год.

— Да-а, — мечтательно протянула мама, — мы с отцом решили не наготавливать в этот год, сделаем всего понемножку, салатиков, торт спеку…

— Здорово, — без энтузиазма кивнула Катя.

Мать подошла к окну и задернула занавеску.

— А то дует, — пояснила она и между прочем добавила: — Папина сестра в гости на Новый год приглашает, вот думаем… А у тебя есть какие планы?

«Спрашивает о моих планах?» — не поверила своим ушам Катя.

Валентина Васильевна скупо поджала губы, обронив:

— Я подумала, может, ты с тем мальчиком захочешь справлять… как там его?

— Влад.

Подумать о том, где и с кем будет отмечать праздник, Катя еще не успела, поэтому честно созналась:

— Я пока не знаю.

— А что он, Влад этот, не предложил? — все тем же тоном праздного любопытства, спросила мама.

«Так вот она к чему. Решила разузнать, как далеко уже все зашло!»

— У нас не было времени поговорить об этом, до Нового года еще полмесяца… успеем.

Мобильник в руке пиликнул. От Влада пришла эсэмэска: «Рад был видеть. Поправляйся!»

— От него? — вскинула брови мать.

— Да.

— Что пишет?

— Мама, — нахмурилась Катя, — это личное!

Валентина Васильевна неестественно засмеялась:

— Да чего там может быть личного?! Ты же не замуж за него собираешься выходить?! Первый парень — это, знаешь ли, так… несерьезно. Сколько их еще будет!

«Замуж? Это ее в действительности беспокоит?» — Катя едва сдержала смешок и серьезно заверила:

— Нет, замуж не пойду, не волнуйся.

— А я что, — передернула плечами мама, — поступай как знаешь, твоя жизнь! — Она взялась за ручку двери и, прежде чем выйти, обронила: — Отдыхай!

Как только дверь закрылась, девушка подскочила к окну, но на заснеженном дереве остались лишь следы.

Внизу разноцветными огоньками мерцала елка, белел от снега двор, а в синем бархате небес висел серебряный месяц.

Катя со странным беспокойством улыбнулась. Она чувствовала, что для нее начинается новая жизнь, полная опасностей и тайн. Где невозможное — обычно. И повернуть назад уже немыслимо, потому что сердце подхватил смерч, закружил-завертел и понес…

* * *

Толстые крылатые младенцы с арфами были над годовой. Они играли и смеялись в нежно-лазоревых облаках.

— Я тебя люблю, — раздалось у него над ухом.

Золотистые ресницы дрогнули.

— Я тебя тоже, — ответил Лайонел.

Лицо любовницы с пылающими черными глазами возникло над ним и загородило нарисованных на потолке ангелов.

— Правда?

— Нет, — расхохотался молодой человек, — конечно, неправда! Ты такая наивная, Анжи.

Девушка с тихим рыком скатилась с него.

— Ненавижу тебя!

— Вот и разобрались. — Лайонел под шелковой красной простыней перевернулся на живот и задумчиво уставился в холодно отстраненное лицо Анжелики.

— У меня есть для тебя подарок, — обронил он.

Взгляд любовницы оживился, она повернула к нему

голову.

— Ты знаешь, чего я хочу!

— Детей и домик за городом? Нет, это всего лишь вино… в холодильнике. Твоя любимая, редкая группа. А что до детей, да они и впрямь имеют отношение к твоему подарку…

— Прекрати! — прошипела Анжелика и нежно коснулась острым ногтем по его шее. — Лайонел, сделай меня достойной тебя! Ты никогда об этом не пожалеешь!

— Откуда ты знаешь? Паук наплел?

Ладони с длинными изящными пальцами сжались в кулаки.

— Мы созданы друг для друга! Сколько тебе еще нужно времени, чтобы это понять?

— Может, пару столетий и хватит, — невинно улыбнулся Лайонел.

Анжелика уронила голову на подушку и, не спуская с него агатового взора, воскликнула:

— Я умру столько ждать!

— О-о, придумай что-нибудь более весомое, чем угроза смерти! Даже не смешно!

— Почему ты упрямишься?! — взорвалась девушка. — Ты приходишь ко мне почти каждый день, мы близки, я сопровождаю тебя на все светские рауты, для окружающих — мы пара! А для тебя?

— Я не хочу об этом говорить.

— Я хочу! — ударила его по плечу Анжелика. — Ты бесчувственный! Я бы еще поняла, если бы в твоей жизни была другая, а так…

Лайонел засмеялся:

— Я подумал, ты не обрадуешься, если узнаешь, что я тебе изменяю.

Анжелика недоверчиво сощурилась и, обдав его холодным воздухом всколыхнувшегося пеньюара, села на кровати.

— Ты сейчас пошутил?

— Как тебе будет угодно.

Девушка не заметила, как ногти сами собой воткнулись в алую простыню и точно ножи прорезали четыре рваные дыры.

— Кто она? — раздался в тишине звенящий от ярости голос.

— Они, — без всякого сочувствия подсказал молодой человек.

Анжелика тряхнула водопадом золотых волос, затем резко сменила тактику. Она обвила руками его шею и прижалась яркими губами ко рту, шепча между поцелуями: