— Я не забуду, — пробормотала Глинис, жадно ловя ртом воздух. — Не забуду.

«Буду помнить, пока я жива».

Глинис уловила миг, когда он потерял контроль над собой, его умелые рассчитанные движения сменились неистовством. Алекс был весь желание, он был полон такой же радости, какую чувствовала она. Они достигли пика наслаждения вместе, в едином взрыве раскаленного добела огня и звезд.

Но позже, когда Глинис лежала рядом с Алексом и смотрела на небо, радость постепенно уходила из нее капля за каплей. Она поняла, что Алекс Макдоналд может ранить ее таким способом, каким не мог Магнус. К Магнусу она ничего не чувствовала. Точнее, она его презирала. Она закрыла для него свое сердце еще до того, как закончилась их первая брачная ночь.

Но с Алексом все иначе. Ей придется охранять свое сердце, чтобы Алекс не унес его с собой. Он не собирался причинять ей боль, совсем наоборот — стремился, чтобы ей было хорошо. Но с каждым его подмигиванием, с каждой улыбкой он воровал у нее кусочек ее сердца. А когда он занимался с ней любовью, то держал его в своих руках.

С этой женщиной Алекс не доверял самому себе. Слишком многое он чувствовал. Слишком многого хотел. И это было совсем на него не похоже. Он занимался с Глинис любовью уже несколько дней, утром, вечером и ночью, но его желание не ослабело ни на йоту. Поначалу он самоуверенно полагал, что скрасит Глинис ночи и доставит ей как можно больше удовольствия, чтобы ей было чем его вспомнить. Но каждый раз, когда он занимался с ней любовью, он испытывал нечто необыкновенное, как будто проделывал это впервые.

Солнце выглянуло из-за холмов, и рассветный луч позолотил лицо спящей Глинис. Глядя на нее, Алекс отчетливо вспомнил слова отца: «Берегись женщины, которая возьмет тебя за душу, потому что она превратит твою жизнь в мучение. Помни поговорку: «Вино сладкое, а расплата горькая».

И почему ему так важно, чтобы эта женщина его не забыла? Раньше его это не беспокоило. Да что там, он надеялся, что, когда связь закончится, женщина, с которой он спал, забудет его и оставит в покое. Но Глинис не походила на легких, веселых, откровенно чувственных женщин, с которыми он обычно имел дело. Нет, она женщина совсем не его типа. Она как раз из тех, от которых отец его предостерегал.

Как удачно для них обоих, что она бесплодна, потому что, когда Алекс занимался с ней любовью, он терял рассудок. Он сказал ей, что всегда бывает осторожен, но забыл выйти из нее в тот момент, когда следовало бы это сделать. Да что там «забыл», он ни разу об этом даже не подумал. Он понял, что нужно как-то брать себя в руки. Когда Глинис открыла глаза и улыбнулась ему, он вдруг почувствовал, что в груди становится тесно, так тесно, что он не может дышать.

— Нам нужно поспешить, а то я не доберусь в Эдинбург вовремя, — сказал он, хотя теперь ему было безразлично, прибудет ли он вовремя, чтобы встретиться с Сабиной. Какое это имеет значение?

Он встал с их теплых одеял и оделся. Паниковать и бежать было не в его характере, но сейчас он испытывал острую потребность двигаться.

— Мне нужно проверить капканы, которые я поставил вчера ночью.

Алекс пристегнул клеймор. Они устроились на ночлег в лесу намного ниже тропы, поэтому Глинис могла безопасно остаться одна, а ему нужно было хоть на время побыть одному, чтобы привести в порядок свои мысли.

— Я соберу вещи, — сказала Глинис.

Алекс услышал в ее голосе обиду. Он присел перед ней на корточки и дотронулся до ее щеки.

— Будь осторожна и не отходи далеко от лагеря. Тебя не должны увидеть с тропы.

Глядя в ее лицо с большими серьезными глазами и милыми веснушками на носу, Алекс не мог избавиться от мысли, что он развратил чистую девушку. Тот факт, что она сама этого хотела, его не оправдывал. Это было большой ошибкой, слабостью с его стороны.

Скатывая одеяла, Глинис едва сдерживала слезы. Следовало ожидать, что Алекс так быстро от нее устанет. Седлая Розочку, она остановилась и положила голову на шею лошади. Она и хотела бы винить Алекса за боль, которая поднималась у нее в груди, но ведь он пытался ее предупредить, что она не сможет легко отнестись к тому, что между ними произошло. Глинис сжала кулаки и сказала себе, что как только попадет в Эдинбург, она заставит себя забыть Алекса Макдоналда.

Поскольку Алекс так торопился в путь, Глинис не рассчитывала, что он вернется напоить лошадей. Дорога до небольшого озерца, где они поили лошадей накануне, оказалась дальше, чем помнилось Глинис, но она была хорошо скрыта за деревьями. Дав лошадям напиться, Глинис привязала их у края опушки, где они могли щипать траву, а сама разулась и вошла в воду. Она повернулась лицом к солнцу, запрокинула голову и закрыла глаза. Глубоко вздохнув несколько раз, Глинис почувствовала себя спокойнее.

Внезапное ощущение тревоги заставило ее открыть глаза. Она оглянулась, и у нее сердце ушло в пятки. Поверх крон деревьев она увидела на тропе мужчину. Он был еще слишком далеко, и она не могла понять, заметил ли он ее тоже. Глинис затаила дыхание и, чтобы не привлечь его внимание резким движением, стала медленно выходить из воды. Дойдя до деревьев, которые ее скрыли, она остановилась и прислушалась. Но кроме птичьих голосов и шелеста ветерка в ветвях деревьев, ничего не услышала.

Глинис спряталась за густым кустом и свернулась в клубочек. Будет ли этот мужчина ее искать? От волнения стук сердца гулко отдавался у нее в ушах. Только бы Алекс поскорее вернулся! О лошадях Глинис забыла, как вдруг услышала громкое ржание. Низко пригибаясь к земле, она поползла на корточках, пока не увидела опушку, где оставила лошадей.

— Проклятая скотина! — Высокий воин с клеймором за спиной пытался схватить поводья Розочки, но лошадь фыркала и била копытами по воздуху. — Я тебе покажу, кто твой хозяин!

Глинис с ужасом увидела, как он начинает хлестать лошадь по шее. Теперь уже обе лошади вставали на дыбы и натягивали поводья. Глинис поняла, что должна что-то делать. Мужчина был всего один, и на ее стороне была внезапность. Она подняла с земли увесистую палку. Напасть нужно, когда он повернется к ней спиной. Она еще колебалась, надеясь, что из-за деревьев покажется Алекс. Но лошади были в панике, казалось, они плачут, как дети. Глинис не могла это терпеть. Подняв палку над головой двумя руками, она побежала к мужчине.

Хрясь! Она со всей силы ударила его по затылку. Мужчина рухнул на землю.

«Боже, неужели я его убила?»

Глинис попыталась успокоить лошадей, но они еще сильнее взбесились, выпучивая глаза. Глинис почувствовала неприятное покалывание на шее сзади — и вдруг поняла, почему лошади не успокаиваются. Она обернулась и тут же, завизжав, выхватила дротик: на маленькую опушку вышли полдюжины воинов.

— Не подходите!

Она встала перед лошадьми, держа в одной руке окровавленную палку, в другой — дротик. Ее взгляд метался от одного лица к другому. «Боже, нет!» Глинис узнала личных охранников Магнуса.