– Это что?! – возмутился Виктор.

– Это классика, стыдно не знать.

– А где старый плакат?

– Он старше, чем мы с тобой, – заверил Шагов.

– Тот постер, который здесь раньше был, где он?! – потеряв терпение, гаркнул Сигалов.

– Он висит на этом месте с самого начала. Один и тот же. Ты ведь бывал у меня много раз.

– Наверно, я не обращал внимания… – упавшим голосом произнес Виктор и вдруг торопливо приблизился к окну.

Он хотел увидеть дом напротив, но из-за капель на стекле ничего не разглядел.

Шагов медленно подошел сзади и похлопал его по плечу:

– Что с тобой творится?

– Это она, – постучал пальцем по стеклу Сигалов. – В том доме. Мальвина с телескопом. И вот тут тоже была она, – развернулся к стене Виктор. – Раньше была. На плакате. Девчонка с пушкой – это Мальвина. И на месте аварии в голубой тачке ехала тоже она. В первый раз я ее там не заметил, а во второй она вместо меня врезалась в грузовик.

– Ты понимаешь, о чем ты сейчас говоришь? Телескоп, другой постер, который ты якобы у меня видел, авария – это всё детали скрипта. Его нельзя отличить от реальности, вот и ты запутался. Если бы я знал, что простая шутка так сильно заморочит тебе голову…

– Да, слегка похоже на шизу, – рассмеялся Виктор. – Не бойся, голова у меня в порядке. Просто как-то необычно сложилось… В скрипте всего три женских образа, причем первый на таком расстоянии, что его не видно, а второй – вообще рисунок. Но я точно знаю, что это одна и та же девушка.

– Автор скрипта на ней зациклен, вот и всё объяснение.

– Да хрен с ним, с автором! Теперь я тоже на ней зациклен.

– На какой-то придуманной девке? – Шагов строго посмотрел исподлобья.

– Почему на придуманной? Модель для постера могли не рисовать, а использовать реальную.

– Если так, то мы найдем ее за пять секунд. – Алексей дотянулся до стола и взял коммуникатор. – Как называется, помнишь?

– Еще бы! И почему я сам не додумался?

– Потому, что гуманитарии этого не умеют. Ну, название! Что на постере написано?

– «Окунись в Ад».

– Редкостная похабщина, – отозвался Шагов.

– Ага, – удовлетворенно произнес Виктор. – Я думал, ты его специально повесил. Ну, то есть на самом деле. Творческий протест как бы.

– У тебя фантазировать хорошо получается, а думать – не твоё. Нет такого проекта, – без паузы объявил Алексей, показывая белый экран коммуникатора. – Нет и никогда не было.

– Погоди-ка… Вот тут меня не собьешь. Я это название уже слышал, совершенно точно.

– Не слышал ты его, а видел. У меня на стене – в чужом креативе, который я случайно скачал незнамо где и сдуру тебе подсунул, чтобы разыграть. Всё, Витя, тема закрыта! Пошли за стол, давно остыло, небось.

Сигалов вздохнул и отправился за товарищем на кухню.

– Последние дни совсем сумасшедшие какие-то… – выдавил он.

– Рецепт один, другого не существует.

– Выпьем, – подтвердил Виктор.

– Без излишнего усердия, исключительно для профилактики. Тебе же на работу завтра.

– Уже не знаю. Что-то не тянет меня туда.

– А кого тянет? – Шагов уселся на стул и придвинул к себе тарелку. – Конечно, остыло! – сокрушенно проговорил он. – А разогревать нельзя, в какую-то жижу превращается. Натуральный продукт, прямо так и написано.

Алексей посыпал мясо стружкой из листьев салата и, спохватившись, достал бутылку.

– Колись, что за работа, – сказал он, наливая.

– Всё та же, – вяло ответил Сигалов. – Бета-тестер.

– Что с деньгами? – коротко осведомился Шагов.

– Шикарно.

– Тогда в чем проблема? Отвык работать? Напрягает график?

– Всё напрягает. У фирмы нет названия – это нормально?

– Нормально, – кивнул Алексей. – Тебе-то какая разница?

– Система безопасности у них какая-то чокнутая.

– Это же хорошо. Комфортно.

– Я вообще не понимаю, на чем они собираются зарабатывать.

– Тебя это не касается. То, что тебя касается, ты делаешь лучше всех. Сам знаешь. Но тебе об этом нужно постоянно напоминать, иначе ты начинаешь сомневаться.

– Ты такой же.

– Но я в итоге нашел место, где меня ценят. И кажется, для тебя оно тоже наконец-то нашлось. Не прозевай шанс! – Шагов поднял стакан.

Сигалов чокнулся и выпил. Его одолевали глубокие сомнения, но выразить он их не мог. Как только мысль облекалась в слова, она превращалась в пустую отговорку, в ничто. Настоящая причина была не в странности компании и даже не в подозрительной истории с Коноваловым, а в том, что куча мелких вопросов слипалась в огромный ком, и Виктор чувствовал в этом что-то неестественное, какой-то перебор. Он собирался рассказать про девицу без языка, но не стал, предвидя, что Шагов легко найдет объяснение и этому.

– Слушай, Лёх, когда ты последний раз смотрел телевизор? – неожиданно спросил Сигалов.

– Давно, а что?

– Ими еще кто-то пользуется?

– Полно психопатов. Некоторые радио до сих пор слушают.

– А что там идет?

– По телевизору? Без понятия. Возьми да посмотри.

– У меня его нет.

– У меня тоже. И как-то не жаль. – Шагов снова налил обоим виски, увеличив дозу.

Виктор выпил половину, разгоняться не хотелось.

– И еще нужно спросить… – нерешительно начал он. – Когда мы с тобой встретились в скрипте… когда ты в грузовике сидел…

– Ну опять! – простонал Алексей. – Выкинь это из головы. Давай я сотру его, вот прям сейчас. Удалю, чтобы духу не было.

– Успокойся, я просто из любопытства. В тот раз ты сказал, что впереди еще много интересного. Это правда? Что там дальше по сюжету? После аварии.

Шагов потыкал вилкой мясо, без удовольствия прожевал кусок и покосился на бутылку.

– Теперь это уже не кажется таким забавным, – признался он. – А тогда выглядело очень даже весело: перебросить тебя из декадентского сплина в сплошной угар… После аварии с фурой, если тебе удалось бы ее избежать, ты должен был попасть под самолет.

– Это как?

– Авиакатастрофа. Прямо с неба – огромный лайнер. Там уже не свернуть, накрывает всю улицу. А если и от самолета уйдешь, то дальше рушится эстакада. Это уже перед самой полицией, других дорог там нет. Если от авиакатастрофы можно спастись, изменив маршрут, то эстакада такой вариант отсекает.

– Выходит, с каждым разом задача усложняется. Так и должно быть, вообще-то. Всё в рамках жанра.