оброс – уже не такой долговязый хлюпик, кем она меня полюбила.

– Да, и котлету, если можно. – Всё-таки сдаюсь перед ее кулинарными чарами.

– Еще пирог есть, – улыбается Весна. – «Зебра». Помню, что ты его любишь.

Странная, мечтательная, непривычно счастливая… Неужели, причина ее радости – Илюша?

– И пирог буду. Ты прекрасно готовишь, Вёська. Зря ты на себя наговаривала. – Произношу, отламывая вилкой сочный кусок. Пора заканчивать «тихий семейный ужин», пока я не размяк окончательно и не забыл, зачем пришел. – Я поговорить хотел.

– Да, – Весна смущенно опускает глаза. Поправляет красную в горошек «солоху», удерживающую ее буйную шевелюру.

– Я разговаривал с твоим отцом.

– Ах! – Весна не сдерживает стона.

– Не волнуйся, он здоров. Похудел немного, но держится. Я вплотную взялся за дело «ландыша», Весна. Валерий Павлович уверен, что это кто-то из нашего прошлого. Твой поклонник, обиженный отказом.

– То есть ты думаешь, наш общий знакомый не подражатель? Тогда откуда взялись другие эпизоды? Раньше ты считал, что преступников двое… – задумчиво протягивает Весна.

– Весна, вспомни, кто ухаживал за тобой в институте? Школе? Может, были странные или излишне настойчивые кавалеры? Я склоняюсь к выводу, что последующие эпизоды – способ воссоздать эмоции, которые вызывала в нем ты. Он хотел вновь ощутить тебя в своих руках…

– Господи, Духин, ты меня пугаешь. – Она бросает взволнованный взгляд на дверь. – Хорошо, что Алешка в комнате и ничего этого не слышит. Выходит, я – первый эпизод? Тебе удалось выяснить: родственникам других пострадавших девушек присылали фото?

– Нет. Вернее, я поручил собрать архивные данные обо всех эпизодах за десять лет. Вакуленко с Бурьяновым корпят второй день.

– А почему за десять лет? Он мог орудовать и раньше. – Справедливо замечает Весна, разрезая ароматный пирог на порции.

– Мог. Но моя интуиция кричит, что первым эпизодом была ты. Давай пить чай и вспоминать, кто доставал тебя в юности.

– Только ты, Духин, – улыбается она.

– Очень смешно. А кроме меня? – делаю глоток горячего чая. Расслабляюсь и почти прирастаю к стильному пластиковому стулу из Икеи, пялюсь на клетчатые короткие занавески на окне, новые прихватки, которыми Весна придерживает форму для пирога. Хочется думать, что она их купила сегодня, чтобы удивить меня… И сарафан достала из недр шкафа, чтобы понравиться мне…

– Мы дружили компанией: я, ты, Ванька Малеев, его подружка Наташа, Серега Обухов, его девчонка Яна. Ко мне в женихи набивался Юрка Калинин, помнишь? Но он женился давно, врачом работает в областной. Детки, семья… Не тянет он на маньяка. – Погруженная в воспоминания юности, Весна мечтательно улыбается.

– Да все они не тянут. Не знаю, что и думать. Порой мне кажется, я его понимаю. Понимаю, как он мыслит. Какой он… Черт, может обратиться к криминальному психологу?

– Давно пора, – оживляется она. – Он точно поможет. Я могла бы… – Весна вмиг тушуется. Поджимает губы, сникает. Хочет привести в пример Илюшу, но замолкает.

– Весна, где Илья? – строго произношу я. Накрываю ее дрожащую ладонь своей и мягко сжимаю ее.

– Мы расстались, Кость. Не спрашивай.

– Почему? Из-за меня?

– Да. Оказывается, он видел нас в подворотне. Окно из спальни выходит на эту сторону. И вообще… Наверное, по моему виду сложно не догадаться.

– Не догадаться о чем?

Воздух становится горячим и тяжелым. Наполняется вязким напряжением от невысказанных слов и нерастраченных чувств. Они повисают над нами сладковатым облаком…

– О том, как мне больно. Видеть тебя… Так близко… И знать, что ты не мой…

– Весна, я с потрохами твой. Если ты хочешь…

– А чего хочешь ты, Духин? И как жить будешь после всего… Маша еще… – качает головой Весна. – Давай сосредоточимся на главном – свободе папы и поимке маньяка. Я запишу всех, кто предлагал мне отношения. Всех, кому я отказала.

– Договорились, – со вздохом протягиваю я. – С завтрашнего дня получаю официальный допуск к материалам дела «ландыша». И завтра же еду к генералу Завьялову для повторного обыска кабинета.

– Попроси Ваньку помочь. Он всю жизнь работает с папой. И дружил с нами. Уверена, он за моего папу всех порвет. – Весна поднимается с места, чтобы проводить меня.

– Хорошо. Мы обменялись телефонами, но так и не встретились. Мне неудобно, если честно… Он выпить хотел, посидеть где-то.

– Да брось, Духин, не накручивай. Ванька тоже офицер, все понимает. И наверняка знает о твоей занятости.

Красный сарафан, кудрявые волосы, припухшие от горячего чая губы, запахи пирога и дома… Я с трудом шевелюсь, не желая покидать дом моего сына. И моей женщины, что бы ни говорили обстоятельства… «Если ты хочешь…» – вспоминаю сорвавшиеся с губ слова, удивляясь их правдивости. Важно, чего хочет Весна? Готова ли идти до конца, потому что я давно хочу только ее – безвозвратно и нежно, страстно и навсегда… Ее одну. Надо срочно выпить… И о деле поговорить. Выхожу из подъезда, окунаясь в приятную летнюю прохладу и звоню Малееву:

– Иван Иваныч, как насчёт посидеть в кабаке?

– Это я с удовольствием, Костян. Это ты вовремя позвонил. Жду на Железнодорожном переулке в пивнушке «Гвоздь».

Глава 30

Духин.

– Так что вот так, Костян, – Иван Малеев смачно облизывает пену от пива с губ. Танцующие по потолку отблески собираются в вычурную фигуру на потолке, а потом рассыпаются, окрашивая лица посетителей в голубой цвет. – Удумали чепуху! – ругается он и отирает лицо, стремясь снять невидимые ярко-голубые полоски.

– Здесь хорошо, – улыбаюсь я. – Часто здесь бываешь?

– Не очень. Не с кем особо, Кость. Это ты у нас… семейный человек. Детишки небось, а?

– Один. Алешей Завьяловым зовут. – Не без гордости произношу я. – А с женой нет детей.

– Понятно. – Сквозь зубы произносит он. Шумно глотает содержимое бокала и сосредоточивает взгляд на стойке бара. Что угодно, только бы не смотреть на меня? Так? Обижен из-за Весны, понимаю…

– Что тебе понятно, Вань? Давай оставим личное и к делу перейдем? Я о Валерии Павловиче хочу поговорить.

– Помочь, значит, хочешь, – прочистив горло, замечает Ваня. Оглаживает короткий ежик и медленно опускает голову. – А как помочь, Костян, если Завьялов сам во всем виноват? Камер в его кабинете нет, не спорю. Но и посторонних не водится. Коллектив сплоченный, работаем много лет… Да и зачем?

– Мне предстоит выяснить, зачем? – сверлю Ивана взглядом, неосознанно отмахиваясь от крутящихся перед лицом отблесков. – Не поверишь, читаю протоколы допроса и… не верю. Все у вас на подбор: идеальные, правильные, честные… Семьи, дети, дисциплинарных взысканий не имеют, выговоров тоже…

– Ну так секретная часть, Костян, – понизив голос до хриплого шепота, отвечает Малеев. – Уймись и просто