– Линус, я…

– Я не могу любить тебя больше, чем уже люблю, – с грустью произнес Линус. – Я просто не умею! Мне остается только надеяться, что этого достаточно, но если нет…

– Достаточно. Тут все дело во мне.

Линус начал отстраняться:

– Я так и знал. Я знал, что ты не сможешь его забыть…

– Энцо здесь ни при чем, клянусь.

Линус уже сел и смотрел на него – с печалью и болью во взгляде. Однако он не стал ему мешать, позволил выговориться.

– Сегодня утром Марти выследил меня на пробежке и сообщил, что его новая подружка залетела. Что они скоро поженятся и ее имя означает «счастье» или что-то в этом роде.

– Это та русская?

– Белоруска. Нет, не она, другая.

– Молодец Марти.

– И еще он сказал… Мы разговаривали, а он возьми и скажи… – У Адама пересохло в горле, он поморщился. – …мол, моя любовь – ненастоящая. Я считаю ее настоящей, но это не так. Я просто себя дурачу, да и…

Линус закончил:

– …да и как твоя любовь может быть настоящей, то ли дело его любовь – от него-то вон даже девчонка залетела, с которой они познакомились пять минут назад!

Адам в отчаянии посмотрел на Линуса широко распахнутыми глазами.

– Господи, Линус! Я ведь ему поверил. Поверил. И до сих пор верю. Мой внутренний голос говорит мне, что все это – ненастоящее, не может быть настоящим.

– Потому что я – не девчонка?

– Да, и к тому же… – Он не смог закончить: грудь сдавило, лицо перекосило, к горлу снова подступили слезы. Линус тихо положил голову ему на грудь.

– К тому же, – опять договорил он за Адама, – Адам Терн не достоин любви. И никогда не будет достоин.

– Прости…

– Вот уж кто точно не должен извиняться. – Линус поцеловал Адама в нос, подбородок, губы. Тот еще поплакал, а потом стал целовать Линуса в ответ. Он чувствовал свой вкус во рту Линуса, запах собственного тела на его губах и понимал, что Линус чувствует то же самое. Их поцелуи стали глубже, неистовее. Адам ощущал растущее возбуждение – свое и Линуса…

Теперь все стало по-другому. Если раньше они просто занимались чем-то приятным, развлекались, то это была уже настоящая близость.

Он гладил тело Линуса, прижимал его к себе, вдыхал его запах, слушал стук его сердца – и вновь и вновь возвращался за поцелуем. На этот раз они молчали. Линус был здесь, рядом, в мире Адама, проникал в каждую сокровенную трещинку, притягивал его все ближе к себе, будто пытаясь слиться с ним воедино, и мягкими толчками возвращался внутрь Адама – и это было не столько проникновение, сколько воссоединение.

Вот он, Линус, прямо здесь. Шрамики на спине – в детстве ему делали операцию, удаляли легочные узлы. Едва заметная полоса волос между ягодицами. Родинка на правом бедре. И этот запах, запах секса – не пота, а чего-то другого, чего-то сокровенного, предназначенного лишь для Адама.

– Кончаю, – прошептал Линус, почти вопросительно глядя Адаму прямо в глаза. Адам кивнул. Линус напрягся, как струна, на миг затаил дыхание, потом резко выдохнул. Ни о чем не спрашивая, не говоря ни слова, он тут же помог Адаму кончить. Это заняло всего несколько мгновений. А потом они просто лежали, тяжело дыша и приходя в себя, прежде чем окончательно расцепиться – и до последнего откладывая этот миг.

– Моя Королева, – твердит фавн, обнимая ее – запрещенный, гибельный прием! – и пытаясь физически вырвать ее из хватки духа. Однако разъединяет их в итоге Сара. Сара, что сейчас смотрит на них во все глаза, невзирая на ослепительное сияние Королевы.

– Как ты посмел меня тронуть! – гремит Королева. – Как ты посмел!..

Она умолкает. Фавн, ощутив неожиданное сопротивление, тоже замирает на месте.

Сара (мудро прекратившая все попытки разобраться в происходящем) по-прежнему держит за руку духа, а с ним и Королеву, которая и дух, и Королева одновременно.

– Подожди, – тихо, но властно приказывает Королева. Фавн подчиняется. Она наполовину выходит из духа – словно бы слегка откидывается назад, отделяется от него. – Подожди, – повторяет она.

Все прислушиваются.

– Ты должна меня освободить, – говорит дух.

– Ты должна меня освободить, – вторит Королева ей в унисон, немигающим взором следя за происходящим, так глядят ее щуки-охотницы перед тем, как нанести удар.

– С кем ты говоришь, моя Королева? – вопрошает фавн.

– Кейти? – робко произносит Сара. – Я ужасно соскучилась! Иногда… иногда мне так плохо, что жить нет больше сил.

– Ты должна меня отпустить, – молвит дух, молвит Королева.

Сара опускает глаза на свою ладонь, в которой до сих пор стискивает запястье подруги.

– Я сейчас не про руку, – говорит дух, говорит Королева.

– Ваше Величество, – не унимается фавн, – нас всех ждет погибель, если вы не…

– Я ведь сказала: жди, – не глядя на него, отвечает Королева.

– Ты должна меня отпустить, иначе и сама не сможешь обрести свободу, – молвит дух, молвит Королева, обращаясь к Саре. – Ты должна меня отпустить. Ты ни в чем не виновата.

Сара рыдает, по-прежнему держа Королеву за руку.

– Вы тоже должны ее отпустить, миледи, и как можно скорей, – бормочет фавн.

– Королева никому ничего не должна. – Она все еще пристально наблюдает за духом и девушкой на диване.

– Вы в ней застряли, затерялись. Дух влечет вас к погибели. К погибели всего и вся.

– Дух вышел на охоту – на поиски того, что позволит ей освободиться. – Королева едва поднимает мизинец, и фавн тут же расцепляет руки. Она вновь сплетается с духом, но прежде успевает сказать: – Я пойду с ней. Куда бы она ни направилась.

– Поехал в церковь? – спросил Линус, заглядывая в салон автомобиля сквозь открытое окно.

– Да. Надо подготовиться к завтрашней проповеди. Оба помощничка заболели, а я типа всегда на подхвате.

Линус сунул голову в салон.

– От тебя все еще пахнет… нами.

– Ну и ладно, отец не поймет. – Адам поднял голову. – Или поймет?..

– Можешь еще раз принять душ, если хочешь.

– Да я и так уже опаздываю.

– Увидимся на вечеринке?

– Так ты идешь? После всего…

– Мы ведь сможем там увидеться. Да еще наливают бесплатно – ясное дело, иду! – Линус вновь поцеловал его на прощание. – Я сказал правду. Понимаю, мы еще школьники и в нашем возрасте любые отношения ненадолго. Наверное, оно и к лучшему. Но я действительно тебя люблю, Адам Терн. Сегодня, сейчас – люблю.