Кай остановился:

— Ты говоришь так, словно не одобряешь.

— Если говорить начистоту, — понесло оруженосца, — то нет.

— Почему?

— Посудите сами, бедняжка в беде, только и думает, как там ее несчастная сестра и сколько ей осталось жить. Даже мысленно подгоняет вас. Льет слезы, сидя в гостинице. А вы? Вы, принц, собираетесь огорошить ее признанием в любви, да еще в поэтической форме. Этого она ждет от вас, героя из героев?

Герой сел на кровать.

— Нет, ей нужно вовсе не это! — сурово выдала принцесса. — Ей нужны внимание, забота, но еще больше и как можно быстрее — ваша храбрость. Она хочет видеть, как вы снесете голову злому чернокнижнику, и слышать, как эта голова стукается о ступеньки, скатываясь по винтовой лестнице в черной башне! Это, а не сонеты про луну и звезды. Принц! Неужели вы, совершив столько подвигов, так ничему и не научились?

Его высочество был ошеломлен:

— Ну и ну, Седрик. Кто бы мог подумать.

— Будь я девушка, то просто… — Эмма притормозила.

— Что?

— Дала бы вам за это пощечину. Вы хотите получить пощечину, принц?

— Нет, — искренне ответил герой.

— То-то же.

— Но что мне делать?

— Время — лучший советчик. Когда вы закончите с подвигом и сестра Лорены обретет свободу, можете признаваться ей в чем угодно и сколько угодно. Это уже не будет иметь значения. То есть, я имею в виду, Лорена с удовольствием выслушает вас, даже если бы вы зачитали квитанцию со списком вещей, сданных в прачечную.

Кай попытался припомнить все свои контакты с принцессами в прошлом. Он почти никогда не влюблялся в спасенных девиц, как сейчас, а если это и случалось, ему хватало благоразумия держать чувства при себе. Это было легко. Принцессы возвращались в родные пенаты, после чего любовное томление в груди Кая рассасывалось само собой. Раньше он придерживался правила: помогать, но соблюдать дистанцию. Что же случилось сейчас?

Он потерял голову. Это один из симптомов сильной влюбленности.

Взгляд Кая, успевший стать унылым, словно у осла, тянущего воз в гору, прошелся по полу. Столько бумаги испорчено, и все напрасно.

— Да, ты прав, Седрик, — наконец сказал Рыцарь Льва. — Ты прав. Я думаю не о том. Каково было бы обрушить на бедняжку всю силу моих чувств в нынешнем положении.

Эмма кивнула.

Ни с того ни с сего ее посетило желание выдрать красотке все лохмы.

— Как я уже сказал, время — лучший советчик. Подождите. Может, у вас потом и желания не будет в чем-либо объясняться Лорене.

— Нет, я люблю ее, но… ладно, согласен подождать.

Кай бросил взгляд на часы, висящие на стене, потом хлопнул себя по коленям и вскочил:

— Время! Пора в путь. Помоги мне одеться, Седрик!

И прежде чем новоиспеченный оруженосец успел что-либо предпринять, Кай сбросил подштанники и указал на платяной шкаф:

— Там ты найдешь все. Шевелись! Раньше выедем, раньше голова проклятого Гийома покатится по лестнице черной башни! Эх, мне уже не терпится.

Эмма сражалась с драконами лишь в своем воображении, но была уверена: победить огнедышащее чудище куда легче, чем невинной девице одеть голого мужчину. Но она справилась, правда, деталей почти не помнила. Все было как в тумане, в котором прятались безжалостные анатомические подробности.

Одно Эмма могла сказать совершенно точно. О такой стороне службы оруженосца она никогда не думала и ни в одной книжке не читала.

Карамболь устроил все в лучшем виде. Как всегда. Организаторские способности гнома порой приводили в изумление даже его хитрых и сметливых соплеменников.

В пять вечера, полностью готовый и облаченный в парадную одежду, с хорошо уложенными волосами (спасибо цирюльнику) и даже обрызганный духами, Кай Рыцарь Льва показался на улице Героев. Зрелище, вне всяких сомнений, было внушительным, и все зеваки, которые были поблизости в тот момент, мгновенно разинули рты. Движение на улице замедлилось почти на всем протяжении. Толпа разделилась, образовав коридор, и по нему Кай отправился к северной части города. Он должен был забрать Лорену из гостиницы. Вездесущие племянники Карамболя уже приготовили принцессу, и она ждала, когда Кай заберет ее, чтобы отправиться в Салазарию. Согласно поступающим данным (агент, подобно хорошему полководцу, умел пользоваться разведкой) Лорена пришла в себя после последнего обморока, вызванного стрессом, и чувствует себя хорошо. Для верности гномики влили в нее настойки валерианы и пустырника, поэтому на ближайшее время угроза конфуза была устранена.

Кай волновался. Бедняжка так переживала свое горе! Эта мысль подгоняла его, и он, в свою очередь, подгонял Октавия, чтобы тот шевелил копытами. Рыцарский конь, который был не против покрасоваться своей гривой и всем остальным, недовольно косил глазом на седока, но подчинялся. В конце концов жеребец перешел на легкий галоп. Толпа радостно заверещала. Вверх летели шапки, шляпы и чепчики. Женщины бросали цветы, у кого они были, или что-нибудь другое. Мимо головы Кая просвистела сдобная булочка, кажется, с маком, но герой, немало удивленный, решил не обращать внимания. Каждый раз толпа ведет себя, несмотря на очевидную схожесть, по-разному. Он боялся, что поклонники (а скорее поклонницы) полезут за автографами, но обошлось. Раздавая лучезарные, хорошо отработанные улыбки, Кай приветствовал жителей Таратая и гостей города царственным жестом поднятой руки, одетой в перчатку. Ритуал требовал безукоризненного исполнения. Все должны видеть, что на очередной подвиг рейтинговый герой выезжает в добром расположении духа, и Рыцарь Льва вполне соответствовал требованию.

Позади принца ехал оруженосец, и о его расположении духа нельзя было утверждать того же. Эмма, конечно, не впервые представала перед народом, дома ей приходилось быть в центре внимания, но никогда при этом принцесса не изображала другого человека. Карнавалы не в счет. Внимание ей уделяли не меньше, чем Каю. Люди тыкали в нее пальцем и перешептывались, кто-то даже смеялся открыто или прятал смех в кулак. Эмма не могла понять, что тут смешного, и силилась вспомнить, не забыла ли чего надеть или, может, надела неправильно. В конце концов принцесса решила, что такова участь оруженосца-новичка, особенно если речь идет о Кае, ведь всем известно, какими прохиндеями были прошлые. Народ присматривался к ней, и неудивительно. Сохраняя нейтрально-задумчивое выражение лица с легким оттенком глуповатости, Эмма держала в прицеле спину едущего впереди принца. Она заметила, что если сосредоточиться на его синем плаще, толпа словно бы исчезает.

Другого мнения придерживался Буцефал. Окончательно обалдевший от столь резких перемен в своей жизни и новых впечатлений, конек приходил в ужас. Толпа верещала, бросалась всякой ерундой, чужие кони, казалось, грозили устроить ему взбучку. Буцефал всеми силами старался не смотреть по сторонам, и единственное, что удерживало его от панического бегства, была бесконечная преданность Эмме. Сосредоточившись на пышном хвосте гарцующего впереди Октавия, Буцефал просто шагал вперед. «Должно же это все когда-нибудь кончиться», — крутилась мысль в его голове. Рядом с этой отплясывала и другая: «Неужели теперь так будет всегда?»