В девяносто пятом везение вдруг изменило Эдику – во время очередной зачистки его взяли в плен. Из этого дня он запомнил лишь несколько фрагментов – беспрерывная стрельба, взрыв, дикая головная боль и черные от копоти лица российских спецназовцев. Если бы не контузия, Эдик ни за что на свете не дался бы им живым, потому как понимал, что его ждет впереди: либо тюрьма лет на десять, либо расстрел на месте. Но в тот момент, когда его брали, Эдик, оглушенный взрывом, лежал на обочине дороги и был не в силах пошевелить даже пальцем…

В лагере для военнопленных, где он провел три с половиной месяца, был самый настоящий ад. Пожалуй, хуже, чем в концентрационных лагерях времен Второй мировой войны. Заключенных кормили один раз в день какой-то бурдой, не оказывали медицинской помощи, не убирали отходы, и раз в неделю обязательно расстреливали кого-нибудь из военнопленных. Зачем? Да просто потому, что охранявшим их девятнадцатилетним солдатикам было тоскливо сутками напролет дефилировать вдоль колючей проволоки. Понятно, что в случае насильственной смерти заключенного никакого служебного расследования не проводилось: в то время в Российской Армии царила полная неразбериха.

С первого дня пребывания в этом кошмаре Эдик стал задумываться о спасении. Бежать из лагеря пробовали многие, но все их попытки заканчивались весьма плачевно – их ловили и возвращали назад, избитыми до потери сознания. К концу третьего месяца заключения Эдик был на грани безумия, но тут жизнь подбросила ему очередной сюрприз. В лагерь с проверкой приехало вышестоящее начальство, в том числе подполковник ФСБ Большаков. Каким образом он сумел определить, что этот исхудавший парень с безумными от ярости глазами может быть первоклассным «чистильщиком», оставалось загадкой. Тем не менее он приказал привести Эдика в одну из комнат персонала и предложил ему работать на особый отдел ФСБ. Большаков не скрывал, что Эдику придется заниматься «грязной работой», и предлагал подумать. Но Эдик дал ответ сразу, здраво рассудив, что хуже, чем есть, не будет. В тот же день его отмыли, постригли, приодели и военным самолетом отправили в Москву. Около полугода он проходил подготовку в секретной школе, после чего поступил в полное распоряжение подполковника Большакова.

Эдик получил новые документы, некоторую сумму денег и ключи от новенькой однокомнатной квартиры, расположенной в одном из домов на окраине Москвы. Вначале он радовался, как ребенок, считая, что ему несказанно повезло. Но первое же задание, возложенное на него Большаковым, поумерило юношеский запал. Эдику поручили ликвидацию одного из помощников депутата от фракции ЛДПР. Согласно инструкциям Большакова, помощник должен был пропасть без вести. Способ убийства не оговаривался…

Вопреки ожиданиям, Эдику удалось легко справиться с возложенной на него миссией. Познакомившись со своей будущей жертвой в сауне, он втерся к нему в доверие до такой степени, что в тот же вечер был приглашен в гости. Дальше все пошло, как по написанному сценарию: Эдик выстрелом в упор убил помощника депутата в его же квартире, упаковал тело в целлофановый мешок и снес его вниз; положил в багажник и отвез за Кольцевую; привязав к телу груз, спустил труп в близлежащий водоем и вернулся в город. Он проделал все это с такой виртуозной легкостью, словно занимался этим всю жизнь.

Естественно, что подполковник Большаков оценил его услуги по достоинству: подкинул деньжат и разрешил отдохнуть пару дней в подмосковном санатории. Но после отдыха тут же поручил Эдику убрать еще одного «клиента». Нельзя сказать, что такая работа приносила Эдику массу удовольствия. Бывали минуты, когда ему становилось страшно до одури и противно до тошноты. Но усилием воли он глушил в себе эти чувства, прекрасно понимая, что у него нет выбора…

Однако всякий раз, когда звонил его сотовый, Эдик непроизвольно морщился, мысленно гадая, кого ему прикажут ликвидировать на этот раз. Но стоило ему услышать четкие инструкции, как вся нервозность куда-то исчезала. Он начинал действовать как отлаженный механизм, стараясь не думать о последствиях.

Сегодня сотовый дал знать о себе во второй половине дня, в семнадцать сорок три. Более неподходящего времени для звонка придумать было трудно – Эдик как раз обедал. Мгновение поразмыслив, он все же отставил тарелку в сторону и ответил на звонок:

– Слушаю?

– Эдик, ты где находишься?.. – послышался в трубке знакомый голос Большакова.

– В кафе, на Кутузовском.

– Надо подбросить к дому одну из свидетельниц. Она сейчас на Петровке. Освободится минуты через три…

– Как я ее узнаю? – осторожно поинтересовался Эдик.

– Темноволосая девушка, в светло-сером костюме… Будет ждать тебя у станции метро «Чеховская».

– Понял. Буду там через десять минут. – Он отключил связь, сунул в карман сотовый и жестом подозвал официанта. Расплатившись, бросил полный сожаления взгляд на недоеденный обед и, встав из-за столика, широким шагом двинулся к выходу.

Эдик не сомневался, что Большаков позвонит ему еще раз – чтобы дать дополнительные инструкции. Иначе тот, первый звонок не имел никакого смысла: чтобы подвезти к дому одну из свидетельниц, не стоило вызывать профессионального «чистильщика». Сев в салон своего джипа, Эдик вставил в пистолет новую обойму и, сунув оружие в кобуру, завел мотор.

Второй звонок раздался в тот самый момент, когда Эдик подъезжал к станции метро. На этот раз Большаков говорил сугубо по делу:

– Слушай меня внимательно: ее надо убрать в квартире. И инсценировать ограбление. Все ясно?

– Ясно.

– Смотри, осторожнее: девица – профессиональный телохранитель.

Эдик громко хмыкнул, дескать, разве это аргумент?

– Как справишься, звони, – приказал Большаков и повесил трубку.

Эдик притормозил у входа в метро и посмотрел на часы. В свои законные десять минут он почти уложился. Значит, потенциальная жертва вот-вот подсядет к нему в машину. В этот момент передняя дверца распахнулась, и в салон заглянула девушка – темноволосая, в светло-сером костюме.

– Эдик?.. Привет! Меня зовут Тоня, и я от подполковника Большакова, – быстро проговорила она, усаживаясь на переднее сиденье. – Хочу тебя обрадовать – везти меня надо к черту на кулички. Аж до самой Капотни, третий квартал…

Глядя на ее хорошенькое лицо, раскрасневшееся от быстрой ходьбы, Эдик вдруг почувствовал замешательство. Неужели через какой-то час-полтора он своими руками лишит жизни это невинное существо? У него мгновенно вспотели ладони, а сердце забилось так часто, словно минуту назад он закончил пробег марафонской дистанции. И хотя на самом деле никакого пробега не было, в груди появилось неприятное ощущение, будто к финишу он пришел одним из последних…

* * *

Парень, которого Большаков сосватал к ней в сопровождающие, не понравился Тоне с первого взгляда. Если бы у нее спросили: «Почему?», она, не задумываясь, ответила бы: «Терпеть не могу мужиков с потными руками». Возможно, если бы парень обладал приятной и располагающей к себе внешностью, Тоня не обратила бы внимания на его влажные ладони. Но, к сожалению, внешность у него была самая заурядная: бычья шея, выступающая вперед челюсть, покатый лоб, маленькие глубоко посаженные глаза и очень короткая прическа. Ну самый натуральный бандит! Для завершения образа не хватало лишь золотой цепочки толщиной в палец, увесистой «печатки» и пистолета с глушителем. Впрочем, пистолет скорее всего у него был, а вот что касается всего остального, то Тоня очень сомневалась, что сотруднику ФСБ (пусть даже и рядовому) разрешается носить столь вызывающие золотые украшения. Если только он не задействован в специальной операции по внедрению в бандитскую группировку. Но Эдик, а именно так звали этого здоровяка, сегодня выполнял другое, не менее важное задание – отвозил домой симпатичную девушку.