Так… так та тварь, что я видела и есть анафема?

Ладно. Но разве…

– А разве она сейчас не в тебе?

– А где ещё ей быть?

– И тебе не хочется… проблеваться, например? Ну, или что там надо сделать, чтобы избавиться от неё?

Плечи Рэйвена вздрагивают от холодного смешка, и он соизволяет развернуться ко мне на стуле.

– Избавиться?.. Я только что поймал её, зачем мне от неё избавляться?

Хмурюсь, ничего не понимая.

Рэйвен отправляет в рот очередную стопку и его чёрные глаза уже прилично блестят от выпитого алкоголя. Опьянение будет длиться не долго, но этого времени может вполне хватить, чтобы раскрутить его хотя бы на какие-то ответы.

– Ты ловишь анафем? – пытаю удачу.

– В точку! – щёлкает пальцами, наливает очередную стопку, но осушать не спешит.

– Таких, как я.

– Таких, как вы все, – бросает с омерзением. – Та тварь сожрала душу вон того заблудшего, – кивает в сторону, – и поселилась в его теле. А как только тело начало гнить, твари понадобилось новое вместилище.

– А где новенький из этого сектора?

Рэйвен простодушно пожимает плечами и осушает стопку:

– Я его убил.

– Что?!

– Что?! – пародирует меня Рэйвен, глядя раздражённо. – Анафема ждала новенького в этом секторе, чтобы засесть в свежем теле. Я нашёл этого новенького и убил. Проблемы?

Несколько раз моргаю, принимая услышанное, как факт. Но тут до меня доходит!

– Так я была приманкой! – складываю руки на груди и невесело посмеиваюсь. – Оставил со мной волка, врубил музыку, сам в это время отправил на перерождение новую душу, чтобы по всему сектору за анафемой не мотаться, а потом вернулся сюда, потому что знал, где теперь эта тварь будет искать новое тело. Так? Ловушку для неё устроил?

Рэйвен щурит глаза и прочищает ухо, словно ему в него кто-то долго пищал. Затем вытаскивает из-за стойки вафельный батончик и кидает мне:

– На. Закрой рот чем-нибудь.

– Значит, моё тело анафеме подходило? – продолжаю допрос, ведя к главному.

– Вполне.

– Вполне? – невесело усмехаюсь. – А разве я не такая же? Разве и я – не анафема? Или это что-то вроде «Подвинься, вместе в одном теле веселее будет»?

Рэйвен замолкает, проводит языком по нижней губе и смотрит так, будто я самое тупое существо на свете:

– Ты сейчас меня доконать пытаешься?

– Я пытаюсь сказать, что моя душа цельная. Открой глаза!

И вновь смотрит тем же взглядом. Трясёт головой и опрокидывает новую стопку, со звоном ударяя ею по стойке.

– Дальше что? – спрашивает неохотно. – Цельная она… Отпустить тебя предлагаешь?

– Почему ты вообще от меня до сих пор не избавился, если я такая же тварь, которая теперь сидит в тебе?!

– Во мне много таких тварей.

– Ладно! – всплескиваю руками. – И почему я ещё не в тебе?!

– Было бы логичнее, если бы этот вопрос задал тебе я, – гадко усмехается и тянется за очередной бутылкой.

Пошёл к чёрту.

Игнорирую.

– Я цельная душа. У меня нет Осколков. У меня нет анафемы, которая появилась в благодаря раздвоению души. Потому что и раздвоения никакого не было, – говорю спокойно, и Рэйвен смиряет меня взглядом, который означает, что лучше бы мне уже заткнуться.

– Мори сказала, что моя душа не разбита, – играю с огнём и не успеваю проследить взглядом за его движениями, как лицо Рэйвена уже оказывается перед моим, его руки – на моих плечах, а моя спина всё сильнее и сильнее вжимается в спинку дивана.

– У меня рёбра сломаны, – шиплю сквозь зубы; от боли искры сыплются из глаз.

– Если не заткнешься, наконец, я тебе ещё и язык вырву, так что будешь харкаться кровью до самого чистого сектора.

Угроза меня не пугает, так что замираю вовсе не от страха.

Чистый сектор – вот, что вынуждает замолчать. Сектор, где можно навсегда уничтожить душу.

– Ты – изуродованная душа награждённая проклятием, – шипит мне в лицо, и в нос ударяет терпко-сладкий запах алкоголя. – Ты – не Осколок, как та анафема, которую я только что поглотил. Моя душа – хранилище для анафемных Осколков. Хранилище для «ключей», которые приводят меня к своим «замочным скважинам». Те твари, что сидят во мне – «ключи». А такие, как ты, анафема, – их «замочные скважины». Осколки уже обречены и больше не навредят Лимбу, потому что им не выбраться из меня, а вот от таких, как ты, избавиться навсегда можно только в одном месте…

– В чистом секторе, – выдавливаю из себя, и губы Рэйвена в отвращении кривятся.

И это было логично, даже не задаваясь вопросом о том, кто вообще этот Рэйвен такой. Он находит Осколок разбитой души, поглощает его и с его помощью каким-то образом выходит на ту часть, которая обзавелась материальным телом и которую заблудшие прозвали прокажённой. И мне бы всё было понятно, будь моя душа действительно раздвоена и по этой причине меня нашёл палач Лимба, но ведь это не так! У меня нет Осколка!

– Зачем Анафемы поглощают души заблудших? – решаю идти до конца и будь что будет с моими рёбрами.

– Зачем? – вкрадчиво шипит Рэйвен, склоняясь всё ниже над моим лицом, так что приходится вдавливаться затылком в спинку дивана. – Потому что эти твари пожирают души заблудших и в последнее время вообще страх потеряли. Потому что эти твари вживаются в тела проводников, получают доступ к окнам и разрушают мирные сектора, пользуясь силой мысли идеального заблудшего. Потому что эти твари своим присутствием наводят хаос в Лимбе, жрут не только заблудших, но и активную материю за счёт которой всё здесь держится, и я уничтожу их всех… всех до единой, даже если у одной из этих тварей окажется цельная душа вроде твоей.

Пальцы удавкой сжимаются на моём горле, скользят выше и с силой впиваются в щёки, так что рот приоткрывается кривой буквой «О». Начинаю задыхаться, и не только от боли в сломанных рёбрах, а в большей степени потому, что вторая рука Рэйвена скользит по моему бедру, в то время когда глаза пронзают насквозь лютой ненавистью, а губы в отвращении кривятся.

– Как… как ты меня нашёл? – выдыхаю отрывками, и пальцы Рэйвена до боли сжимают бедро. – Я видела тебя… Так ты их находишь, да?.. Осколки внутри тебя становятся проводниками к основной части души? Но как ты нашёл Меня?

Руки Рэйвена ослабляют хватку и оставляют моё горло в покое. Хватает за плечи, вздёргивает с дивана и толкает в стену, нависая надо мной огромным грозовым облаком и, судя по всему, с трудом удерживает себя от желания разорвать меня на корм для Лори.