Мазур, действуя с упреждением, присел и развернулся на опорной ноге, уходя с линии атаки. В его руке сверкнул невесть откуда взявшийся стальной клинок. Едва успев приземлиться на все четыре лапы, лопухнувшийся бультерьер вдруг почувствовал, как тяжелая рука со страшной силой вдавила его холку в землю, а сбоку в горло вонзается и неторопливо движется вверх по направлению к уху длинный острый, горячий клык.

Через секунду все было кончено. Все действо – начиная от появления садовника и заканчивая расправой с сухопутной пираньей заняло не более десяти секунд. Вокруг все было по-прежнему: темный сад застыл в молчании, на высоком черном куполе неба мерцают бесчисленные зирки-звездочки. Отдыхает на травке садовник. Буль, как и полагается в таких случаях, не подает признаков жизни. Как и завещал классик – тиха украинская ночь…

Мазур без приключений добрался до черного хода. Уже приблизившись вплотную к двери, увидел выступившую навстречу тень – это был напарник. Напарник утвердительно мотнул головой, поднял указательный палец, и Мазур сделал нехитрый вывод: еще один неудачник встретился им на пути в дом.

Боец приник к двери и в два счета справился с замком. Никаких связок ключей и отмычек, только современная техника: в наше время люди, достигшие уровня Говорова, больше доверяют электронным замкам, с которыми, кстати, грамотный специалист справится еще быстрее, чем с его механическим прототипом.

Дверь отворилась бесшумно, и в проеме возник силуэт денщика-телохранителя. Бодигард, не ожидавший нападения с этой стороны и в это время, вытаращив глаза, цапнул растопыренными пальцами кобуру на бедре.

Мазур молча двинул ему носком ботинка в промежность. Болевой шок при этом такой, что ни вздохнуть, ни… Короче, даже на крик нет сил сподобиться. Тому, кто не пробовал, лучше и не пытаться… Мазур не любил применять этот прием за жестокость, но ценил за категоричность результата.

Напарник Мазура по-хозяйски усадил телохранителя на его же стул, руки перехватил за спиной принесенным с собой скотчем, затем и лодыжки примотал к задним ножкам стула. Получилось комично, но надежно, сам Гудини не выбрался бы из такого положения. Рот охраннику законопатили столь же гуманно, предусмотрительно не закрывая нос, как часто делают неофиты. Закрой человеку нос – и через двадцать минут его можно будет обнаружить замолчавшим навсегда, с почерневшим лицом и вылезшими из орбит глазами.

Мазур спрятал пистолет с глушителем, снял маску – к чему теперь таиться, если он оказался неправ и Говоров чист, как первый снег – что ж, тогда карьеру на службе у Малышевского так и так можно считать законченной, – и оба направились вверх по лестнице. Было тихо, лишь со стороны парадного входа слышались голоса: глумливые детские и недовольный женский. Там семейство Говорова грозило милицейскими карами наглому оборванцу, явившемуся попрошайничать в такой час. Мазур мог предсказать, что говорит супруга генерала: «Здоровый парень, шел бы ящики грузить, а он – как все, лишь бы не работать! Не прикидывайся глухим, сейчас промычишь, что тебя в Чечне оглушило? Ну что ты в свое инвалидное тычешь, такие по десять долларов в любом медкабинете! Как ты вообще сюда попал? Куда охрана смотрит?», – и все такое прочее. В общем, группа отвлечения работала, как и было запланировано.

Говоров в роскошном халате стоял у открытого стеллажа и сосредоточенно водил пальцем по книжным корешкам. Обернулся на звук открывающейся двери. На лице успело проскользнуть то недовольство, которое годами отработано у мужа, чья жена и дети обращаются к нему лишь тогда, когда им нужны деньги. Но это выражение быстро исчезло без следа. Говоров сориентировался быстрее, чем его отдыхающий в поистине йоговской позе телохранитель. Все-таки старая школа…

Напарник чуть прикрыл дверь и остался на карауле, поглядывая то в кабинет, то в коридор.

– Пан Мазур? – спросил Говоров, недоуменно разглядывая костюм незваного гостя. – Простите, а какого, собственно, черта…

– Товарищ Мазур, – поправил незваный гость. – Или – господин, если угодно… Анатолий Витальевич, давайте не будем тянуть ни время, ни кота за хвост. Если я здесь – значит, у меня приказ. А если у меня приказ – значит, вы знаете, кто его отдал. Поэтому давайте тихо-мирно выйдем отсюда и прокатимся для, так сказать, дачи показаний…

– Я немедленно звоню Малышевскому, – твердо сказал Говоров, отступая к столу.

– Зачем звонить, если он и так ждет встречи с вами. Прямо-таки жаждет… – мягко возразил Мазур. – Ну так как, вы сами пойдете, или вам помочь? Могу вам гарантировать, что…

Говоров метнулся к столу, где стоял телефон, но Мазур оказался быстрее. Попытался взять антитеррориста на болевой захват, но тот каким-то образом выскользнул, извернулся, с разворотом шарахнул кулаком, целясь Мазуру в висок. Беспроигрышный удар, если получится попасть, однако Мазур отклонил голову влево, и рука противника провалилась в пустоту. А Мазур уже вернулся в исходную позицию и, памятуя, что в боях без правил между борцами разных стилей обычно побеждают боксеры, исполнил коронку Майка Тайсона: нижний апперкот, дублирующий верхний, левый крюк. Кажется, нокаут!

Ноги у Говорова подломились в коленях, и он рухнул на пол, как поверженный претендент на звание чемпиона. К дерущимся уже летел на всех парах напарник… Мазур повернулся к нему и описал узкий круг кистью руки. Сие означало: «вяжи его».

И тут случилось невероятное. Вовсе не к телефону так стремился пан Говоров. Анатолий Витальевич перекатом ушел к письменному столу… Мазур бросился вслед за ним, но тот успел рывком выдернуть на себя ящик, из которого со стуком упал на пол небольшой, точно игрушечный пистолет.

Начальник антитеррористов сделал обманное движение, однако Мазур не повелся и в наказание за сообразительность получил углом ящика в подъем стопы. Говоров выиграл мгновение, этого мгновенья хватило, чтобы перехватить пистолет свободной рукой, согнуть руку в локте.

Мазур понял, что не успеет упасть на противника, чтобы прижать к ковру, обездвижить, обезоружить, но тело не спрашивая его, само выполнило свою задачу. В падении Мазур еще успел снять картинку и сообразить, что хозяин хранит пистолет в боевой готовности, снятым с предохранителя…

Говоров был человек знающий: выстрелил себе не в лоб и не в висок, а очень грамотно – в подбородок. Прежде чем хлопнул выстрел и пуля, прошив насквозь череп самоубийцы, через темя ушла в потолок, Мазур на инстинкте успел изменить направление движения и кульбитом ушел с линии огня. Очень вовремя, эта единственная пуля вполне могла достаться и ему.

Говоров остался лежать на полу лицом вниз, вокруг него начала медленно расползаться лужа крови. Мазур в сердцах чертыхнулся и бросил напарнику:

– Быстро валим отсюда…

Против ожидания, Малышевский новость о провале операции воспринял достаточно спокойно. Хотя вина целиком и полностью лежала на Мазуре – это было ясно, как божий день. Олигарх выслушал доклад молча, барабаня пальцами по столу и глядя в стену. Иван Сергеевич сидел в том же кресле у окна и по обыкновению был мрачен. Хотя, как показалось Мазуру, даже чересчур мрачен…