Я фыркаю, кивая головой. Думаю. Размышляю о том, каким, черт возьми, должен быть наш следующий шаг, когда Хулио снова заговаривает:

— Ты должен знать, что из-за тебя я очень несчастен, ese. Нет, ты меня совсем не радуешь.

— Могу понять, почему ты так считаешь, — признаю я. — Если тебя это утешит, ничего личного. Это была услуга для друга.

В трубке раздается ритмичный щелкающий звук… Хулио недовольно причмокивает.

— Мне плевать на девушку, ese, — говорит он. — Плевать на то, что ты обманул меня в моем собственном доме. И на то, что ты шпионил для Чарли.

Одно дело слышать это от Андреаса — парень чертов параноик, — но теперь Хулио думает, что я приехал в лагерь, чтобы выполнить поручение Чарли?

— Я сказал, что был там из-за девушки. Не из-за Чарли, придурок. Этот ублюдок последние несколько недель пытался меня убить.

— Ха! — Громкий смех Хулио практически оглушил меня. — Тогда какого хрена он приперся сюда, как только мои ребята сообщили ему, что ты здесь, а? Почему он появился у моей двери всего через шесть часов после твоего ухода, когда мой дом был в руинах, и заплатил мне баснословную сумму за то, чтобы я не преследовал тебя? Зачем он передал мне свой наркобизнес в счет погашения твоего долга, когда твои друзья подорвали мою виллу?

— Что?

— Возможно, он купил для тебя жизнь, Зи, но позволь кое-что сказать. Если ты снова нагрянешь ко мне, никакие деньги в мире тебя не спасут.

Глаза сосредоточившегося на дороге Майкла расширяются, должно быть, он слышит Хулио. Я пытаюсь осмыслить сказанное им, но это не имеет ни малейшего смысла. Не могу вспомнить, когда в последний раз что-то имело смысл, но это? Это просто из ряда вон выходящий случай. Чарли заплатил Хулио за то, чтобы он отстал от меня?

— Зачем он это сделал? — спрашиваю я.

Я чувствую себя глупо. Чувствую себя парнем, которому не хватает крайне важной, решающей информации, известной всем, кроме меня.

Хулио снова смеется… этим высокомерным, еб*ным смехом.

— История стара как мир, мой друг. Все правильно, ты можешь жаждать убить членов своей семьи, когда они сделали что-то, что вывело тебя из себя. Но если приходит кто-то другой и издевается над ними — это уже совсем другая история.

Блин, этот парень, похоже, ни хрена не слушает.

— Я сказал тебе тогда и скажу сейчас, придурок, я больше не часть семьи Чарли. Я ушел. Я уволился. Я, бл*дь, свалил.

Тишина тянется, кажется, целую вечность. Так мы ни к чему не придем. Мне нужно закончить разговор, чтобы позвонить Ребелу и выяснить, что, черт возьми, происходит. Мне нужно…

— Ой, да ладно тебе, Зи. Это должен знать даже ты. Тебе никогда не удастся уйти от человека, подобного Чарли Холсану, — говорит Хулио. — Ты можешь попытаться свалить из его организации. Но, вероятно, не доживешь до окончания рассказа этой истории, но все же можешь попытаться. Ты, можешь попытаться… он никогда не позволит тебе уйти от него.

— И почему это? — срываюсь я.

— Потому что такой человек, как Чарли Холсан, никогда не позволит тебе отвернуться от своей крови.

ГЛАВА 14

СЛОАН

Я завершаю звонок, испытывая неимоверное нервное напряжение. Телефон тут же начинает звонить снова.

— Ты уверена, что это он? — спрашивает Пиппа.

Она спрашивает меня об этом уже в третий раз, и я начинаю злиться.

— Да! Да, это он. Что, черт возьми, мне делать?

Пиппа бросает на меня жалостливый взгляд — она не понимает моей паники. В отличие от меня, она не чувствует тяжести, давящей на нее.

— Ну-ка, — говорит она, протягивая руку. — Дай его мне.

Она хочет забрать мобильник, и, честно говоря, я очень хочу от него избавиться. Шлепаю ей в руку эту штуку и прижимаю кончики пальцев к губам, наблюдая за ней, пытаясь понять, что она будет делать дальше. Последнее, чего ожидаю от нее, это ответа на чертов звонок.

— Доктор Пиппа Ньюан, — спокойно говорит она.

Лицо Пиппы остается невозмутимым, хотя ее брови слегка подергиваются. Не знаю, что это может значить, и значит ли вообще что-нибудь. Я жду, затаив дыхание.

— Не думаю, что это хорошая идея, — спокойно говорит она. И хмурится еще больше. Мое сердце отстукивает в груди, словно пара кастаньет. Она смотрит на меня, глаза наполнены внезапным удивлением. — На самом деле нет необходимости так выражаться, — отвечает она. — Мы имеем полное право отказать вам в доступе…

Раздается резкий удар в дверь, но не сверху, как будто кто-то постучал, а снизу, словно пнули ногой. Из-за массивной деревянной двери толщиной в три дюйма доносится пораженный голос.

— Мне кажется, ты что-то путаешь, милая. Это не долбанная доставка. У тебя нет выбора. А теперь открой эту гр*баную дверь.

Пиппа отводит телефон от уха, поворачивает его и пялится на экран. Моргает.

— Он бросил трубку. — Она не смотрит на меня, на ее лице появляется выражение легкой паники — похоже, серьезность ситуации наконец-то дошла до нее. — Не думаю, что он уйдет.

— Да что ты говоришь.

Я направляюсь к стойке, где лежит моя сумка — даже во время суматохи у Пиппы Майкл предусмотрительно всучил ее мне, чтобы я не забыла про нее, — роюсь внутри, пока не натыкаюсь на свой мобильный. Набираю номер Зета, руки дрожат, когда нажимаю на кнопку вызова.

«Аппарат вызываемого абонента занят. Пожалуйста, перезвоните позднее».

Занят? Зет разговаривает по телефону. Символично. Сейчас он решил заняться долбанной светской жизнью? С кем, черт возьми, он разговаривает? Он с Майклом, единственным человеком, который, кажется, постоянно ему звонит. Я вешаю трубку и тут же набираю номер Майкла. Его номер не занят, но на звонок все равно не отвечают.

— Бл*дь!

Текстовое сообщение — лучший вариант, хотя и не идеальный.

Я: Возвращайся! Немедленно!

Серия сильных ударов обрушивается на входную дверь.

— Впусти меня, доктор Пиппа Ньюан. Мы с парнями никуда не уйдем. Если ты сделаешь то, что я, бл*дь, говорю, это сэкономит кучу времени и довольно хорошо сделанную дверь.

Мы ни за что не откроем дверь. Ни за что на свете. Я окидываю взглядом квартиру, в поисках чего-нибудь тяжелого, диван, залитый моей кровью, вероятно, самый подходящий вариант для задуманного мной. Бегу к нему и начинаю толкать эту штуку, опираясь всем весом на немалые размеры. У меня ноет плечо, так больно, что снова могу потерять сознание. Вчерашняя рана не особо серьезная, но все равно довольно глубокая. Последнее, что мне следует делать, это пытаться