Начавшиеся морозы, по данным метеослужбы, в ближайшие дни будут усиливаться. Используя их, мы должны выполнить приказ командующего армией и в ближайшее время выйти из окружения. Ваша задача: к двадцати четырем часам найти возможно безопасное место для переправы через реку по льду. Переправить необходимо все, что выдержит лед: людей, легкое оружие, боеприпасы, гужевой транспорт и медсанбат. — Тяжело вздохнув, генерал закончил: — Автомашины, артиллерийские орудия и прочую тяжелую технику, которую нельзя будет переправить по льду, приказано взорвать на месте.

Кто-то охнул. Наступила невольная тишина, похожая на растерянность. Все присутствующие как-то сжались, заметно осунулись лица, словно на людей обрушилось нечто невероятное и гнетущее.

Нарушил затянувшееся молчание генерал. Громко спросил:

— Задача ясна?

— Ясна, — хором ответили офицеры.

— В таком случае, прошу не терять времени и приступить к выполнению. Дальнейшие задачи будут сообщены дополнительно. Практические задачи группе инженерной разведки поставит начальник штаба.

На улице меня окликнул комиссар. Под впечатлением сообщений комдива я напрочь забыл, что он вызывал меня. Подскочив, скороговоркой отрапортовал:

— Слушаю вас, товарищ полковой комиссар!

— Вот что, товарищ политрук. Вы пойдете с группой инженерной разведки и параллельно с командиром группы будете докладывать мне о ходе и результатах разведки. Помните: переправляться придется почти на глазах противника, значит, мы должны сделать все тихо и скрытно. Возлагаю на вас дополнительную ответственность за надежный и безопасный выбор места и за четкий порядок во время самой переправы. Ясно?

— Ясно, товарищ комиссар!

— Вот и хорошо, что ясно. Командир группы — старший лейтенант Рыбников. Немедленно свяжитесь с ним. Идите.

— Есть! — отчеканил я и, повернувшись кругом, ушел в штабную землянку разыскивать командира группы.

Поиски переправы

Группа инженерной разведки в основном состояла из опытных саперов-инженеров и техников, представителя политотдела, представителя особого отдела и небольшой группы разведчиков во главе с начальником службы разведки дивизии капитаном Демидовым. Выйдя с КП дивизии, мы вернулись в село, чтобы избрать основное направление разведки.

Село Большое Городище стоит на правом берегу Волхова, на крутом склоне высокого холма. Этот холм река когда-то перерезала пополам и, захватив его вторую половину, унесла с собой, не оставив и следа на прежнем месте. Село располагалось буквой «Т» по склону. Главная улица тянулась вдоль берега с запада на восток, другая — начинаясь от нее, уходила далеко на юг, к лесу. На самой вершине холма в перекрестии улиц стояла высокая каменная церковь, рядом — еще более высокая колокольня, на ней был оборудован наблюдательный пункт наших артиллеристов. С этого НП был замечательный обзор не только левого — низкого, открытого и ровного берега, но и правого — холмистого, лесистого и болотистого. С колокольни были хорошо видны все лесные дали вверх по реке вплоть до деревни Пчева и вниз по реке до деревни Кострикино, обе деревни теперь занимали немцы. Прямо на север виднелось село Наволок, от которого к нам шла извилистая, поросшая мелкой травой проселочная дорога.

Левый берег противник, естественно, занять не мог по той простой причине, что он был намного ниже правого и подходил к реке широким чистым полем. Этот берег хорошо нами просматривался и простреливался на всю глубину, поэтому, не рискуя и не торопясь, в надежде, что наша дивизия сама упадет к их ногам, как спелое яблоко, немцы сосредоточились в селе Наволок. Следует при этом заметить, что с наступлением холодов немцы вообще сникли, они, как осенние мухи, стали искать тепла — далеко от сел не уходили. По всему было видно, что зима в их расчеты не входила. Однако, бравируя успешным наступлением на Тихвин, они все еще держали хвост трубой, вели себя достаточно нагло и заносчиво.

Когда мы пришли в село, солнце уже висело низко над горизонтом, ветер усиливался, а мороз все более крепчал. Для тщательной рекогносцировки мы вышли на самую вершину холма. Под нами висел крутой пятидесятиметровый обрыв, внизу черной лентой перекинулись через реку остатки плотовой переправы, взорванной нами несколько дней назад. Широкая река внизу выглядела тихой и спокойной, покрытая одеялом первого, нетолстого и еще очень непрочного льда.

По обеим ее окраинам виднелись красные толстопузые шары бакенов, оставшиеся, как беспризорники, зимовать во льду, напоминая собой, что еще недавно здесь проходил довольно оживленный водный путь, который прервала эта война. Справа от переправы стояли два больших деревянных корпуса школы-семилетки, и по самой кромке обрыва, пересекая старое кладбище, тянулась наша линия обороны с редкими огневыми точками.

Осмотрев окрестности, мы заметили, что вниз по течению река прорезает большой массив леса, который плотно подступает к обоим берегам. Не сговариваясь, группа устремилась туда, наверно, каждый про себя подумал, что именно там и должно быть наиболее подходящее место для переправы. Спустившись с холма, мы двинулись вдоль берега вниз по течению, маскируясь в редком прибрежном кустарнике. Временами спускались под берег и шли по кромке льда, лед опасно трещал под нами и прогибался. К закату мы успели достичь опушки леса, который облюбовали с холма.

Здесь возникала реальная угроза внезапной встречи с подвижными группами немцев, в этом лесном массиве они замыкали кольцо нашего окружения; не доверяя царившей тишине, командир группы выделил и послал в разведку трех бойцов во главе со старшиной Арешкиным. Солнце уже село, и ветер немного утих, но мороз не сдавался и все больше усиливался. Небо стало заволакивать редкими облаками, в воздухе замелькали снежинки. Далеко на востоке поднималось бледное зарево, предвещая близкий восход луны.

Еще раз пройдя и обследовав берег мы поняли, что лучшего места для переправы нам не найти: оба берега здесь более низкие — удобно для лошадей и машин; и второе — ландшафт образует естественную лощину — есть возможность для сосредоточения дивизии, а со стороны немцев ее прикрывает невысокий холм.

И снова Арешкин

Теперь сама переправа — выдержит ли лед? Оставив наверху группу разведчиков во главе с капитаном Демидовым, мы с инженерами спустились к руслу, взяли в нескольких местах пробы льда и, сделав расчеты, убедились, что чем дальше к середине реки, тем тоньше лед, лишь недалеко от берега он способен выдержать нагрузку, но не более десяти — пятнадцати килограммов на квадратный метр — что крайне мало! Кроме того, хотя река была покрыта льдом, все же в некоторых местах, особенно на глубинах, зияли еще не замерзшие полыньи, из которых медленно поднимался пар. Пробуя крепость замерзания попытались всей группой перейти реку, однако, по мере удаления от берега, лед под нами стал все чаще трещать и раскалываться. Дальше идти было рискованно, и мы повернули обратно.

Стали советоваться, как быть? Ведь для окончательного решения вопроса одних математических расчетов наших инженеров мало, необходимо практическое опробование льда. Тем временем возвратилась разведка и доложила, что в трехстах — четырехстах метрах от нас немцы спешно роют траншеи, сооружают блиндажи и огневые точки, готовясь, очевидно, к длительной осаде дивизии.