Допустим, кто-то из пилотов успешно катапультировался? В конце-концов, в каждом из экипажей по два человека, так что даже исходя из худшей вероятности, это неминуемо. Так или иначе, он может попасть в руки местной армии, милиции или еще кого. Вдруг, центральное правительство не сможет вовремя заткнуть рот прессе? В Днепропетровске расползание информации предотвратили, но не может же все время везти. К чему приведет новая утечка? Не попросит ли, американский патрон и союзник, убраться покуда восвояси, до лучших времен?

Конечно, теперь уж дудки, рассуждали про себя турецкие маршалы. Мы, между прочим, понесли кое-какой ущерб. Теперь Крым наш, и мы не бросим его ни при каких обстоятельствах. К сожалению, подобные вопросы все-таки решались в Анкаре, никак не на плацдарме, так что…

Но ведь пока, за счет обретения новой авиабазы, получалось развернуть вектор удачи в свою пользу. Последующие одновременные действия из двух точек — из Крыма и из Полтавской области — заставят мятежников распылить свои немногочисленные силы. Ну, а там где распыление, там вообще-то и прорыв.

Итак, пусть бомбардировщики сядут, дозаправятся и передохнут. Потом надо будет для надежной технической проверки перегнать их в Донецк. Там уже очистили взлетную полосу, механиков подвезут, и значит, проблем не будет. Потом, опять же, по кругу через Донецк, или прямо оттуда, останется перебросить в Полтаву хотя бы роту пехоты и что-нибудь из области ПВО, для усиления охраны, Ну, а на счет остального будет видно.

Работа корреспондентом — крутая фишка. У тебя есть журналистское удостоверение — все в зависти глотают слюни. Еще бы нет! За тебя вся журналистская братия, все телеканалы. Если тебя отловят террористы и ненароком отчекрыжат голову, пресса поднимет гвалт и не успокоится, покуда из захоронения не извлекут для музея последний коренной зуб. Пожалуй, даже если одновременно начнется локальная атомная война, весть о твоем несчастье, все едино, будет делать попытки прорваться в уши зрителя. Как же иначе! В этом есть корпоративный журналистский интерес, как сдача профсоюзных взносов — триста гривен в год, как с куста. Если перевести в пиво, то… Нет смысла, взносы принимают только наличными. Значит, каждый, даже самый захудалый спецкор какой-то зачуханой призаводской малотиражки вовсю переживает за твой снятый скальп, как за свой собственный. Он полностью ассоциирует себя, напяливает твое платьице, он верит, что если и с ним тоже… ну, когда он будет жаться к заборчику в плохо освещенном закоулке, по пути с работы, и какой-нибудь наркоша, не разобрав «сосед — не сосед» пырнет его в печень спицей для вязания. И вот тогда весь демократический журналистский корпус взовьется флагами и… А еще у тебя есть отмазка от ментов. Если тебя поймают в момент отлива у дерева в парке и попытаются наложить штраф, или «пройдемте, гражданин», ты тут же, бросив ширинку как есть, извлекаешь из кармашка книженцию: «Здравствуйте, а я вот интервьюрировал это самое дерево, так что…» Короче, быть журналистом круто.

Изнутри все не так весело. Самое главное, мир в стадии Информационного Взрыва. Прет отовсюду, где лазейку не открой. Все орут. В этом гаме, тонут голоса, как праведников, так и аферистов. Попробуй в не хоровом гвалте на площади Таньаньмэнь прочесть чудесную лекцию о проблемах цивилизации и мира. Откуда вырос постмодернизм? Да вот оттуда же! Кой толк грызть гранит науки и познавать новое, когда научные идеи сыплют из рога изобилия? Можешь стать под поток: тебя омоет, очистит, забьет ушные раковины тампоном, провернет мозги с левополушарным спином. Выйдя из душа, ты уловишь только то, что всего чрезмерно много, а в каждой «чревоточине» в свою очередь поток. Нет смысла добавлять каплю в эту эрудированную Ниагару. Можешь считать — все уже познано. Ковыряйся в старом белье все сознательное существование, работы, все едино, останется на семь колен потомства. Единственное, что тебя спасет — сенсация. Но, беда № 1: все коллеги это тоже давно поняли. Беда № 2: надо еще иметь каналы, откуда прокричать об этой самой сенсации. Не из своей же заводской малотиражки? Кто услышит? Да и редактор упрется: «Не наш профиль». Вот и думай тут.

Георгий Полеводов об этом уже как-то и не думает. Но жизнь человека — пунктирная линия, никак не предвидеть, где именно чиркнет следующий отрезок. Сейчас сенсация сваливается, когда Георгий рулит на своей «шестерке» именно на свою опостылевшую — но тысяча гривен в месяц не мешают — работу. Сваливается сенсация, как положено, с неба.

Лайнер падает. Марку покуда не разобрать, тем более хвост в дыму. Горит, может, и не хвост, но встречный поток оттесняет бело-желтую завесу к корме. Полеводов прижимает свою, жрущую всю его месячную зарплату и еще сверху столько же, «шестерку» к обочине. Благо, здесь не какой-то московский хайвей, Днепропетровская окраина. Неотрывно следя за идущим к земле самолетом, он выбирается из машины, не глядя, нащупывает цифровую камеру: теперь он вооружен. Фото-техника заряжена на всю катушку — он знал!

Экстренно стремящийся в земные пенаты лайнер ловится в перекрестие. Надо же, досада! Все-таки не гражданский, ведь не бывает без иллюминаторов. Марка неясна. Может, военный транспорт? Так — тоже неплохо. Катить бочку на армию еще интереснее. Да и как-то морально комфортнее, между прочим: число жертв потенциально меньше. Если только… Черт побери, вокруг знакомый с детства Днепропетровск!

Журналист Полеводов использует геометрию в пределах инстинкта примата. Нет, вряд ли специально на город. Вдруг, все же, на аэродром? Да, но все равно, даже если не свалится на многоэтажки, а сядет в огне… О! но ведь отсюда, до аэровокзала рукой подать! Но лучше еще постоять, поснимать далее, не исключено, что все-таки впулит в жилой район. Цифровая камера — великое дело. На пленочной никогда не ясно, получится — нет. Он выдвигает объектив на максимум: пусть изображение будет крупнее. Жаль, что не имеется специальных насадок. Надо будет все же когда-нибудь накопить и приобрести оснастку.

Теперь коптящий лайнер получается разглядывать уже и без насадок. Все едино, не ясно, что горит — двигатель или корпус. Движков, кстати, целых четыре. Что-то большое. «Боинг»? Цвет, однако, странный — стальной. Явный признак милитаризма. Военный «Боинг»? Они уже на вооружении армии? Растем в демократию, надо же! Огромная раненая машина скользит уже чуть ли не задевая крыши. Георгий Полеводов смотрит на это чудо визуально, но чуть косит в экранчик «цифровика». Там, в приближенном ракурсе… Жалко киль плохо проглядывает в дыму, зато в передней части, у кабины пилотов маленькая надпись. Лайнер уже проскочил, скрылся за постройками, не задев, но в сетчатке отпечатывается, а в камере можно и прокрутить дабы убедиться. Похоже там было… Так и есть: «Air force». Что?!

Журналистские навыки уже проделали разминку, почистили зубы, поодеколонились, застегнули амуницию и теперь выпрыгивают, как чертик из табакерки. Значит… Что собственно? По небу Украины идет перебазирование контингентов куда-то в Афганистан? Или поближе?

Полеводов бросается к машине, выруливает на полосу так резко, что едва не попадает в аварию: позади вой тормозов. А! сейчас негоже разбираться, а тем более получать по сусалам от кого-то возмущенного. Он давит на «газ» со всей дури. Надо успеть в аэропорт раньше всех. Мысль об однозначном ныне опоздании на работу, даже не зарождается.