Вдохновленный этой встречей, Коновалец развил бурную деятельность. Опираясь на финансовую поддержку германских спецслужб, поступавшую к УВО — ОУН через фирмы, возглавляемые их сторонниками в Польше, Германии, Австрии, Канаде и США, лидеры ОУН увеличили заброску своей агентуры на территорию Украины с целью расширения подполья и активизации диверсионно‑повстанческой деятельности.

В октябре 1933 года оуновцами был подготовлен террористический акт против представителей советского консульства во Львове. Но довести задуманное до конца террористам не удалось: боевик Лемек не знал в лицо консула, и жертвой его выстрелов стал секретарь консульства А. Майлов.

Нормализация отношений советской России с Югославией и Францией также не входила в планы главарей ОУН и их новых хозяев из германской разведки. Всячески препятствуя этому, они вместе с хорватскими националистами совершили убийство югославского короля Александра и министра иностранных дел Франции Л. Барту.

Другой жертвой их террористической акции, которой руководил сам Бандера, стал министр внутренних дел Польши Б. Перацкий. Этим актом оуновцы мстили ему за свое преследование и пытались вбить клин между Германией и Польшей, заключившими между собой мирный договор.

Еще более масштабная по своим политическим последствиям террористическая акция замышлялась ими против министра иностранных дел М. Литвинова во время его визита в США в ноябре 1933 года. Ее целью был срыв дипломатических отношений между СССР и США. Руку террористов направляли гитлеровские спецслужбы. Союз двух крупнейших в экономическом и политическом плане держав представлял угрозу будущим завоевательным планам, вызревавшим в голове Гитлера, и в Берлине всячески старались помешать этому. И здесь весьма кстати пришлись украинские националисты.

Проведение операции было возложено лично на Коновальца и его ближайших единомышленников. Ее план был разработан и принят на совещании Центрального провода ОУН, в котором, помимо Коновальца, участвовали Богуш, Андриевский и Сциборский. Встреча проходила на квартире Андриевского в Брюсселе, и, похоже, успех предстоящей террористической акции против Литвинова ни у кого не вызывал сомнений. Во время ее обсуждения они больше внимания уделили не самой подготовке, а последствиям теракта и ломали голову, каким образом и какими способами пропагандировать его среди населения Украины. Осуществление теракта было поручено уже проверенной на акциях пятерке террористов, которую возглавил хорошо известный Коновальцу боевик Л. Мищуга. В течение нескольких недель шла их интенсивная тренировка. В это же время в одной из типографий города Каунаса оуновцы поторопились тайно изготовить листовки, в которых сообщалось об успехах в борьбе с «москалями» и убийстве советского наркома. И когда, наконец, все финансовые, технические и организационные вопросы были решены, в октябре 1933 года группу Мищуги перебросили в США, где она затаилась в ожидании приезда советского министра иностранных дел.

Фанатизм участников группы, наличие у них опыта проведения боевых операций, а также мощные и влиятельные связи ОУН среди украинской диаспоры в США могли привести к осуществлению плана Коновальца, если бы не разведчик ИНО И. Каминский. Добытая им упреждающая информация о готовящемся покушении была немедленно доложена в ОГПУ, а затем Сталину.

Политическое руководство СССР и лично М. Литвинов стояли перед непростым выбором: официально повлиять на деятельность ОУН, а тем более ее нелегальных боевых структур в США оно не могло. Упреждающий удар по группе Мищуги в США мог только подлить масла в огонь противников сближения с СССР, которых в Вашингтоне, да и в самой администрации президента было предостаточно. В этой ситуации Литвинову, видимо, приходилось рассчитывать на удачу и президента Ф. Рузвельта, стремившегося к сближению с Советским Союзом. Но положение осложнялось тем, что в тот период наша страна не имела в США посольства, а значит, и официальных каналов выхода советского руководства на президента. Здесь снова ключевую роль сыграла разведка. Накануне визита Литвинова по надежному разведывательному каналу в Амторге, совместной советско‑американской торговой организации, до Рузвельта была доведена информация о готовящемся теракте. Получив ее, он поступил решительно и тонко.

Когда океанский лайнер «Беренгария» с Литвиновым на борту 7 ноября 1933 года бросил якорь на входе в Нью‑Йоркскую бухту, Мищуга и другие участники террористической группы уже сидели в камерах. Предлог для того чтобы на время задержать их, нашелся вполне безобидный, они даже не заподозрили, что на них ведется охота двух спецслужб. Дополнительно, в целях безопасности советского наркома, по указанию президента было выделено десять телохранителей, которые не оставляли его ни на минуту, не отходили от него ни на шаг. Кроме того, все перемещения Литвинова осуществлялись только на бронированном автомобиле и на большой скорости, применялись и другие хитрости, хорошо известные сотрудникам личной охраны.

Не бездействовала и советская разведка. Она не только навела американских коллег на след группы Мищуги, но и продолжала осуществлять активную агентурную работу среди оуновцев в США и Канаде в целях выявления возможной резервной группы террористов или фанатика‑одиночки. Во многом благодаря слаженной работе советских и американских спецслужб миссия Литвинова завершилась успешно. 18 ноября 1933 года между США и СССР были установлены дипломатические отношения.

В совместной работе спецслужб двух стран был и еще один, не афишировавшийся итог. В том далеком от нас 1933 году они впервые продемонстрировали, что могут решать самые ответственные задачи, если на то есть политическая воля руководителей стран.

После провала акции по устранению Литвинова вполне можно было ожидать, что озлобленный Коновалец и его единомышленники могут пойти на осуществление еще более дерзких акций. Чтобы упредить их, политическое руководство СССР приняло радикальное решение — обезглавить ОУН.

П. Судоплатов в своей книге[30]так вспоминал об этом:

«В ноябре 1937 года, после празднования двадцатилетия Октябрьской революции, я был вызван вместе со Слуцким (руководитель ИНО. — Прим. авт.) к Ежову, тогдашнему наркому внутренних дел. Выслушав мое сообщение относительно предстоящих встреч с украинскими националистами, Ежов внезапно предложил, чтобы я сопровождал его в ЦК. Я был просто поражен, когда наша машина въехала в Кремль, допуск в который имел весьма ограниченный круг лиц. Мое удивление еще больше возросло после того, как Ежов объявил, что нас примет лично товарищ Сталин…»

Это была первая встреча Павла Анатольевича с вождем, которая, естественно, произвела на него глубокое впечатление. В ходе нее тот подробно расспрашивал о положении в украинском эмигрантском движении, интересовался его оценками лидеров и существующими между ними противоречиями. Судоплатов, уже в течение почти двух лет выполнявший разведывательные задания в отношении ОУН и лично хорошо знавший Коновальца, четко доложил и в заключение сделал вывод, что главную угрозу, по его мнению, представляет Коновалец, поскольку он активно готовился к участию в войне против нас вместе с немцами.