Король обернулся к Тот-Амону и тихим, но исполненным нескрываемой ненависти голосом произнес:

– Неужели вы настолько глупы и наивны, сударь? Четверть века назад вы уже убеждали меня, что имя сестры я более никогда не услышу. Тогда я послушался вас, и вот результат: я потерял дочь, а вскоре и жизнь потеряю. Я совершил ужасную ошибку, доверившись вам тогда. Так почему я должен верить вам теперь?

В палате зависла гнетущая тишина. Все присутствующие – лекари, жрецы, воины – попытались сделать вид, что не слышали слов короля. Назвать всемогущего верховного жреца Сета сударем, точно какого-то безземельного аристократа, мог решиться лишь безумец. Тот-Амон побледнел, но, не желая в этот момент выяснять отношения с монархом, примирительно заметил:

– Переживания последних дней утомили вас, сир. Советую вам отдохнуть, вы неважно выглядите…

– Вы полагаете, теперь я стану слушать ваши советы, наставник?

Слово «наставник» Ктесфон произнес особенно презрительным, уничижительным тоном. Это было уже прямое оскорбление. Тот-Амон вспыхнул и приготовился дать отповедь королю. Однако Ктесфон, не дожидаясь реакции на свои слова, подобрал полы королевской мантии и внезапно вышел из палаты. Стража короля удалилась вслед за ним, а прочие присутствующие сделали вид, что ничего не заметили. Лишь Рамзес, виновато глядя на ноги Тот-Амона, шепнул:

– Молю вас, простите моего отца. Святейший. Он явно не в себе.

Маг, надменно посмотрев на молодого принца, молвил:

– Вероятно. Да помилует Владыка Сет грехи его!

– Скажите, наставник, – Рамзес почтительно наклонился к уху Тот-Амона и указал на обезглавленный труп, – это и в самом деле принцесса Тхутмертари, моя тетка?

Верховный жрец презрительно ухмыльнулся.

– Советую тебе реже произносить имя презренной. И мне непонятны твои сомнения. Но раз уж ты спросил, отвечу: твой дядя в самом деле убил ее. А сегодня в полночь я довершу начатое им и отниму у нее посмертие.

Рамзес с глубоким уважением взирал на человека, перед чьей мудростью искренне преклонялся.

– Наше счастье, что вы по-прежнему готовы направлять нас, Святейший. Сожалею, что мой отец был непочтителен с вами.

– Ценю твою преданность, сын мой, – сказал Тот-Амон. – Чтобы процветала наша древняя держава, власти светская и жреческая должны пребывать в согласии. Иначе не быть им и не жить Стигийской империи. Я вижу, ты понимаешь это, наследный принц.

Рамзес надолго задумался, следует ли понимать слова наставника как намек или как очередную мудрость, изреченную устами земного наместника Сета.

Солнце спустилось в темные воды великого Стикса. Приближалась полночь. В палате, где лежал Джосер, дежурили три лекаря, а дверь охраняли два стражника. Вошел Тот-Амон. Взмахом руки он приказал стражникам выйти вон и обратился к целителям;

– Приходил ли в сознание принц?

– Не приходил, Святейший, – поклонившись, ответствовали они.

Тот-Амон задумчиво посмотрел на завернутое в целительные повязки тело Джосера, затем сказал:

– Оставьте нас ненадолго.

Лекари покорно склонились и, не спрашивая, зачем верховному жрецу понадобилось уединяться с бесчувственным больным, поспешили удалиться.

Когда за ними закрылась дверь, маг прошел К постели принца, сел у ног его и звучно проговорил:

– Сын мой, слышишь ли ты меня? Очнись!

Джосер по-прежнему был без сознания. Тот-Амон удовлетворенно хмыкнул.

– А ты взаправду герой, принц, – задумчиво сказал маг. – Хотел бы я знать, как тебе удалось победить Тхутмертари. В любом случае ты достоин великой награды. Я мог бы сделать тебя королем. Ктесфон все более беспокоит Меня. Он ведет себя так, как будто знает, что Косвенным виновником бесчинств Тхутмертари являюсь я. Но ведь он не может этого знать, если только она сама ему не сказала… Тогда Ктесфон опасен. Очень опасен! Он не властен выслать меня, как это сделал их отец Ментуфер, но если жрецы увидят, что король отказал мне в доверии, они сами низложат своего повелителя, ибо врагов у меня хоть отбавляй, – Тот-Амон поежился. – Будем надеяться, Ктесфон успокоится и возьмется за ум. Если же нет, придется мне самому упокоить его безумную душу… Ты мог бы стать королем, Джосер. Ты достаточно глуп, чтобы занимать Трон из Слоновой Кости. Но достаточно ли ты управляем? Вот вопрос! И сегодняшний подвиг твой все тебе испортил! Видишь ли, я не могу позволить, чтобы на престоле Стигии восседал король-герой. Достаточно с меня одного Ментуфера. Сейчас ты предан мне, Джосер, но разве могу поручиться я, что так будет всегда? Ты странный человек, принц. Признаюсь, жизнь научила меня опасаться подобных тебе людей, – жестко сказал Тот-Амон бесчувственному принцу. – Ты непредсказуем, а я этого не люблю. Пусть уж лучше этот жалкий Рамзес займет трон; я хотя бы знаю, чего ждать от него… Конечно, ты теперь самый популярный человек в Стигии, но королем тебе не быть… И никем не быть более. Твоя беда в том, что ты осмелился свершить больше, чем тебе было позволено. Поэтому я вынужден расстаться с тобой, как это ни прискорбно.

Из складок своего хитона маг извлек крохотный блестящий шарик, похожий на застывшую слезу. Раздвинув кинжалом зубы больного, Тот-Амон опустил шарик в рот Джосеру. Бесцветная масса с едва слышным шипением растворилась.

– Ну вот, собственно, и все, – сказал верховный жрец, встав с постели. – Ты принял Слезу Ханумана, принц. Не знаю, как насчет самого Ханумана, но яд его действует безотказно и не оставляет следов в организме. Самое большее через сутки ты умрешь от своих ран, и никто не узнает истинную причину твоей смерти. Прощай, принц Джосер. И он вышел из палаты больного. А в сознании принца вдруг зазвучал другой голос.

– Полагаю, он рановато попрощался с тобой.

– Яд нейтрализован?

– Да. Кстати, ты можешь уже вставать, если хочешь.

– Нет, хочу еще полежать.

– Твое дело.

Вернувшиеся к постели больного лекари с сожалением констатировали, что после визита Святейшего принцу Джосеру, увы, не стало лучше.

Чертог напоминал полусферу, и ни одного угла, казалось, не было в нем. Все было черным-черно здесь, кроме тусклого желтоватого света редких факелов: черные стены, плавно и незаметно переходящие в черный потолок; черный куб, алтарь Сета, в центре зала; черные люди в черных хитонах, плотным кольцом обступившие жертвенник. То был зал собраний Черного Круга, тайного сообщества стигийских волшебников, и все – без исключения! – члены этого темного братства находились теперь здесь. Сорок четыре мага, отставив на несколько часов взаимную неприязнь, собрались в Зале Черного Круга, что был запрятан глубоко под парадным храмом Сета в Луксуре, ибо ритуал, имеющий место этой ночью, объединял их неразрывно. Волшебники Черного Круга соединились, чтобы произвести последнюю казнь заклятой врагини своей, всех умеете и каждого из них в отдельности, – принцессы Тхутмертари.