Но на сей раз такому безобразию Ромка был несказанно рад.

– Если здесь был школьный класс, то выход рядом, они не могли далеко зайти! – пнув ногой банку, воскликнул он.

Воодушевившись, Лёшка пошла быстрее. Оба находили и читали дурацкие надписи на стенах хохотали и всё ждали, когда, наконец, впереди покажется свет. Но свет не появлялся, а под ноги стали попадаться сначала маленькие, потом большие камни, и вскоре брат и сестра упёрлись в целую гору глыб. И сбоку Ромка увидел знак равно и сердечко, что означало любовь, но вот имена тех, с кем случилась эта любовь, навсегда скрыли камни.

– Значит, и здесь был обвал, – ужаснулась Лёшка.

– Должно быть, его нарочно устроили, чтобы все, кому не лень, сюда не ходили, – как можно спокойнее объяснил произошедшее Ромка. – Значит, будем искать новый выход.

Выбравшись их тупика, они пошли наобум. Ромка по-прежнему чиркал ножом по стенам, а под ноги без конца попадались камни, о которые они спотыкались. У Лёшки заболела нога, но она всё равно старалась бодриться. А вскоре заметила, что идти стало легче. Сначала это её обрадовало, но вскоре стало понятно, что они спускаются вниз, а к выходу нужно двигаться вверх. К тому же стены сузились, свод стал ниже.

– Мы пошли не туда, – признал Ромка, – придётся вернуться.

Они выбрались к замусоренной пещере и направились в новый проход. Лёшка опять ждала, что вдали забрезжит неясный свет, но нет, их по-прежнему окружала кромешная тьма, а дорога опять пошла вниз. Споткнувшись об очередной камень, она взмолилась:

– Давай хоть немного передохнем, не могу больше, мы три часа уже ходим.

Ромка и сам еле двигал ногами и поэтому согласился.

Но когда они шли, напрягая все силы, то была надежда выбраться из этого страшного лабиринта, а остановились – навалились страшные мысли.

– А вдруг мы всё-таки не найдём выход? – представив, как они медленно умирают в кромешной тьме, тихо-тихо сказала Лёшка.

Ромка извлёк из своего рюкзака плитку шоколада, разломил пополам.

– Вот, взял с собой. Видишь, запасливей тебя оказался, как ворона твоя. Подкрепись, и дальше пойдём. А сидеть ещё хуже. Жаль, что здесь интернета нет, а то бы посмотрели схему ходов, наверняка их туда кто-то выложил. Жаль, что Женька нам раньше не сказал об этих пещерах.

– Он нам много чего не сказал.

Лёшка опёрлась спиной о холодную стену, и перед ней снова вспыхнула лесная полянка, гриб с прилипшим к нему листочком, родник, глаза Артёма, бездонные и расплывчатые.

– Рома, – прошептала она, – а ты помнишь, как пахнет нагретая солнцем трава? И как порхают бабочки над цветами? И белые, и голубые, и разноцветные? А стрекоз зелёных и синих над речкой в Медовке помнишь? А как ящерки выползают греться?

Ромка её обнял, чего раньше сроду не делал.

– Хватит душу себе травить! – повысив голос, приказал он. – Так у тебя совсем сил не останется. Вспомни лучше о тех, кому без тебя плохо будет. О маме с папой, о Дике своём, о Тёмке. Приедет – а тебя нет. Сама подумай, с кем он будет в Медовку ездить?

Лёшка тяжко вздохнула. Ромка ведь не знает, что Артём ей не пишет и не звонит, вот и думает, что ему без неё будет плохо. А его Наташка утешит, она больше ему нужна.

– А ворона твоя? – продолжал брат. – Она ж без тебя пропадёт! Вставай, идём дальше.

– Ну, если только ворона, – невольно улыбнувшись, Лёшка поднялась и, не обращая внимания на боль в ноге, прихрамывая, снова пошла за ним.

Теперь она заставила себя думать, что всё с ними происходящее всего лишь сон, кошмарный и длинный, и что он когда-нибудь да закончится и в глаза ей ударит солнечный луч, и Дик, встав лапами на диван, задышит в её лицо.

Но солнышко почему-то появилось сзади. То есть не солнышко, как она через мгновение поняла, а свет яркого фонаря. И голоса. И люди.

– Вот вы где! Наконец-то! А я уж боялся… – это был голос Жени, а за ним последовал другой, грубый, мужской:

– Хорошо, что догадались оставлять стрелки, а то мы бы вас ещё долго искали.

Откуда у неё взялись силы, Лёшка не знала, но шаги её стали лёгкими, и она не отставала от идущих впереди двух мужчин. Её старался поддерживать Женя, но она не нуждалась в помощи. Ромка шёл за ними и тоже бодро. Шествие замыкал ещё один человек.

Когда они выбрались наружу, уже стемнело. Выход оказался в дальнем конце оврага, и Лёшка, оглянувшись назад, содрогнулась: сами бы они никогда его не нашли.

Мужчина с грубоватым, обветренным лицом, которого Женя называл Арсением Ивановичем, сурово сказал:

– Уши бы вам надрать! Или вы не знали, что одним в пещеры запрещено заходить?

Ромка взглянул на Женю, а тот сказал:

– Арсений Иванович, они ни при чём, это я во всём виноват.

– А отчего произошёл обвал? – косясь на Женю, спросил у мужчины Ромка.

– С поверхности земли глубоко вниз проникают кислотные осадки, почва размывается, известковые пласты разрушаются, своды ходов слабеют, трескаются и постепенно, один за другим обрушиваются. А это особенно подвижный участок, доступ в него мы категорически запретили. Вы ведь табличку видели?

Ромка через силу кивнул.

– Надеюсь, что это в первый раз и последний, – сказал Арсений Иванович и повёл их к микроавтобусу, припаркованному у оврага.

По дороге Лёшка по телефону, как смогла, успокоила полную волнений и негодования маму, которая никак не могла до них дозвониться.

– Понимаешь, мамочка, тут такой интересный музей. И усадьба! И церковь! В общем, мы скоро вернёмся и тебе обо всём расскажем, – пообещала она, решив, что рассказывать будет Ромка, а он выкрутится, как всегда.

Ромка оказался на сиденье рядом с Женей и, как только они тронулись с места, в упор спросил:

– Значит, ты не нарочно?

– Что – не нарочно?

– Ну, устроил обвал.

Женя покрутил пальцем у своего виска.

– Ты что, в пещере умом повредился? С чего ты взял?

– А куда ты делся? Исчез почему?!

– Я не смог до вас докричаться, сказать, чтобы оставались на месте и ждали, пока вас выведут. Этот завал было не разобрать, а с другого входа я один заходить побоялся – мог бы запросто заблудиться, – вот и побежал за спасателями. Мы вас очень долго искали, вы слишком далеко забрались. И как ты мог подумать, что я способен вас бросить?

– Потому что Лёшка в твоём смартфоне увидела куртку, – сказал Ромка, не сводя с Жени глаз.

– Какую куртку? О чём ты?

– Твою куртку, синюю с жёлтым. В тот день, когда испортили фотогазету, из подъезда вышли не только женщина в блестящем плаще и мужик солидный, но и кто-то в такой вот куртке. Мы думали, что это Валерка, Славкин сосед, но оказалось – не он. Вот и решили, что твой папа незаметно ушёл из школы во время фильма и так же незаметно вернулся.