«Вы молодец, Аделаида Семеновна» – вот что ответил голос в трубке.

Аделаида еле сдержалась, чтобы не гаркнуть: «Служу Советскому Союзу». Она подождала в надежде услышать еще что-нибудь приятное, но в трубке уже пикало. Тогда она попыталась выкарабкаться из-под стола, но в узкой неудобной будочке для человека ее комплекции это оказалось не так просто. В следующую минуту Аделаида Семеновна поняла, что попросту застряла, как Винни Пух в норе у Кролика. Поза была весьма неудобной: она стояла на четвереньках, обнимая левой рукой ножку стола, и прижималась щекой к стулу. Чтобы встать, нужно было подвинуть стол, но он был привинчен к полу. Можно было бы открыть дверь, но несчастной консьержке никак не удавалось дотянуться до ручки.

Шло время, мимо проходили жильцы, но никто не заглядывал в будочку, все торопились по своим делам. Только скандальная Маргарита Степановна с четвертого этажа вопросила громким контральто: «Куда это снова подевалась консьержка, хотелось бы знать?» – и ушла, не дождавшись ответа.

С этой жиличкой у Аделаиды Семеновны были давние контры. Она, видите ли, все время требовала, чтобы входная дверь была закрыта, – боялась, что ангорский хомяк сбежит. Следить надо за животными!

Появился управдом Сан Саныч, Аделаида и его постеснялась окликнуть. Шло время, ноги и руки затекли, голова заболела. Аделаида Семеновна подумывала уже вызвать МЧС, благо телефон в руке. Останавливал опять-таки Сан Саныч: управдом такого не одобрит. А жильцы засмеют.

Когда стало совсем невмоготу и Аделаида уже решила наплевать на все и звонить, в холле забренчали ведра и женский голос громко запел:

Постоянным ожиданием любви страдала у них в доме только уборщица Зинаида.

Зинаида открыла дверь со своей стороны и с трудом выволокла страдалицу наружу.

Ни о чем не подозревающая Лола открыла дверь собственной квартиры. Там все было как всегда, если не считать ужасающего беспорядка после торопливых ночных сборов. И еще непривычная тишина. Лола полила цветы, наскоро сложила какие-то вещи и чуть не пустила слезу, когда увидела на полу резиновую уточку, с которой так любил играть Пу И.

Пока ванна наполнялась водой, она уложила в большую сумку все, что Ленька заставил выбросить вчера из чемодана.

На все про все времени ушло совсем немного – чуть больше часа.

После ванны с розовой пеной Лола почувствовала себя заново родившейся. Кстати, и вещи в сумке значительно повышали самооценку. Утраченный было вкус к жизни возвращался.

Теперь Лола спохватилась, что звери без присмотра. Конечно, она просто обязана вернуться в цирковой вагончик как можно раньше. Да, и ни в коем случае не проболтаться, что была в квартире, иначе скандала не избежать. Маркиз припомнит ей и злостное несоблюдение конспирации, и пренебрежение зверями, и то, что все неприятности исключительно по ее вине – не повесила бы объявление, и жили бы спокойно.

Она подошла к краю тротуара и подняла руку.

Почти сразу же рядом остановилась длинная черная машина.

Машина была солидной и внушительной, но слишком уж мрачной, а Лола все же собиралась не на похороны. Да и водитель ей не понравился – мрачный мужчина с седыми волосами и в темных очках.

Очки явно не соответствовали сезону и придавали и без того мрачному человеку окончательно похоронный вид. Да, еще Лола весьма кстати вспомнила, что Леня учил никогда не садиться в первую остановившуюся машину.

Ленькины наставления она воспринимала не совсем всерьез, но сейчас они вроде как на нелегальном положении, так что Лола решила соблюсти законы конспирации.

– Проезжайте! – сказала она мрачному водителю.

Тот недоуменно пожал плечами и уехал.

Дальше к Лоле подкатила видавшая виды «девятка», за рулем которой сидел немолодой дядечка, смахивающий на отставника. Лола села и назвала адрес.

По дороге он непрерывно говорил.

Через пару минут она уже знала, что он тридцать лет отработал в милиции, а теперь вышел в отставку, что первое время радовался покою и тишине, а через полгода заскучал без работы и теперь вот занимается извозом, чтобы не сидеть без дела.

Лола не слушала и время от времени поглядывала в зеркало заднего вида.

Совсем скоро она заметила ту самую черную машину, что подъехала первой. Машина держалась на некотором расстоянии, но не отставала. Куда бы Лолин водитель ни сворачивал, черный автомобиль следовал за ними.

Лола попросила остановиться у небольшого магазинчика.

Водитель припарковался недалеко от входа.

На этот раз черная машина проехала мимо. Лола с облегчением перевела дыхание и попросила ехать дальше.

Но стоило им проехать пару кварталов, как из тихого переулка снова появилась все та же машина и прилипла к ним, как муха к ленте-липучке.

На этот раз пожилой водитель сам заметил хвост.

– Кто это за тобой едет, девонька? – Он скосил глаза в зеркало.

– Муж, бывший, – на ходу сочиняла Лола. – Ревнивый, как Отелло. Я с ним и развелась из-за этого, а он все равно не может оставить меня в покое. Вы не могли бы от него оторваться?

– Оторваться – это можно. Не зря же я тридцать лет был ментом – все ходы-выходы знаю.

Он притормозил перед светофором, дождался, когда загорится желтый, и проскочил через перекресток. Лола обернулась: преследующая ее черная машина застряла на красном.

Бывший мент проехал квартал, свернул в переулок и заехал в открытую арку. Машина оказалась в проходном дворе, быстро пересекла его и вылетела на параллельную улицу.

– Считай, оторвались! – удовлетворенно констатировал водитель, но для верности еще немного поколесил по городу и только потом двинулся в нужном направлении.

Леня был дома и даже сварил макароны и натер к ним сыр. С невыразимой радостью Лола заметила у него на руках и на шее свежие царапины: видно, Аскольд не простил измены и отомстил по-кошачьи. Маркиз выглядел расстроенным и не спросил у Лолы, где она была. Или побоялся спросить.

Высадив симпатичную пассажирку, отставной милиционер неспешно двинулся по Московскому проспекту. Недалеко от Парка Победы ему махнул рукой седовласый мужчина средних лет в темных не по сезону очках.

Водитель притормозил, седой сел рядом и откинулся на сиденье, не говоря ни слова.

– Куда едем? – Отставник покосился на странного пассажира.

– Куда ты ее отвез? – без всякого выражения спросил тот.

– Кого? – удивился водитель.

– Ту даму, что была передо мной. Ту, что ты посадил на Суворовском.

– А вас, гражданин, это не касается! – отрезал отставник. – Она и так от вас еле отвязалась.