Она попыталась сжать запястье Филиппа, чтобы остановить наступление, и попробовала отстраниться. Удерживая страстную руку, прервав поцелуй, она едва слышно выдохнула:

– Пожалуйста, милорд. Пожалуйста, мы должны остановиться.

– Нет. Не сейчас. Позволь…

– Пожалуйста, – повторила Джейн.

– Не могу и не хочу останавливаться, любовь моя. Не в силах без тебя жить… ты так нужна мне…

Невозможно сопротивляться, когда такой человек, как граф Роузвуд, страстно признается в любви и вожделении. Несмотря на протесты разума, тело предательски стремилось навстречу, с готовностью принимая смелые, а порой даже дерзкие ласки. Спина Джейн выгнулась сама собой.

Филипп настолько погрузился в доселе неизведанные чувства, что полностью утратил способность здраво воспринимать происходящее. Ему хотелось утонуть, раствориться, растаять, взлететь, воспарить, унося вместе с собой Джейн. Поцелуи не ведали конца.

– Вы меня пугаете.

– Не бойся, – прошептал в ответ граф. – Ни за что на свете не сделаю тебе больно.

Какая-то часть Джейн стремилась к тому же, к чему рвалось тело Филиппа. В груди пылало всепоглощающее, почти нестерпимое пламя. Близость жадных губ казалась невыносимой. Почему-то хотелось просить, умолять продолжать и поцелуи, и самые сокровенные ласки. Однако разум упорно приказывал немедленно остановиться.

Джейн тревожно пошевелилась, пытаясь увернуться от жадных, требовательных губ.

– Пожалуйста, Уэссингтон, прошу…

И действия, и слова Джейн не сразу достигли цели, не сразу проникли в сознание. Единственное, что ощущал и знал Филипп, – это собственное горячее, неодолимое желание. Граф жаждал обладания этой прекрасной, притягательной юной женщиной, стремился проникнуть в сокровенные глубины ее существа здесь и сейчас, не сходя с широкой софы. Страстная потребность впитать хотя бы некоторую долю свежести, непосредственности, невинности подчинила и тело, и душу. Что-то неясное, но несказанно чудесное, поистине волшебное неотступно увлекало и настойчиво манило. Если бы Филипп мог изо всех сил прижать к себе нежное юное существо, то возможно, ему удалось бы разгадать секрет колдовских чар. Однако малышка не оставляла попыток освободиться, и трезвый голос рассудка все-таки возобладал.

Сейчас юная красавица смотрела на Филиппа снизу вверх глазами, полными поклонения, страха и удивления. Гораздо медленнее, чем следовало бы, граф убрал руку из-под рубашки, напоследок еще раз проведя ладонью по восхитительной округлости груди. Не медля ни мгновения, Джейн плотно запахнула ворот.

О Господи! Как же она прелестна! Слегка припухшие, алые от возбуждения и поцелуев губы; взволнованная грудь, неровно вздымающаяся под тонкой, почти прозрачной тканью сорочки; разметавшиеся по ярким подушкам пышные каштановые, с золотистым отливом, волосы.

– Ты так прекрасна, Джейн!

– Представляю, что вы обо мне сейчас думаете! – дрожащим голосом заметила Джейн. – Очень сожалею о случившемся.

– А я ни капли. – Лежа рядом с очаровательной красавицей, все еще тесно прижимаясь к ней всем телом, граф нежно провел рукой по изящной спине.

– Так всегда бывает, когда вы… когда вы…

Не зная, как продолжить столь интимную тему, Джейн не смогла найти достойных слов, чтобы внятно спросить о том, что так живо ее интересовало, а потому Филипп решил помочь.

– Нет. Так никогда не бывает. Сегодня совсем особый случай; потому-то мне и кажется, что мы прекрасно подходим друг другу.

Приняв окончательное решение, Филипп соскользнул с софы на мягкий ковер и, встав на колени, помог Джейн сесть. Не выпуская ее рук из своих, он заговорил вполне серьезно:

– Не могу говорить о вечной любви и преданности – просто потому, что мы слишком мало знакомы для столь сильных чувств, – однако обещаю неизменное уважение и почтение. Думаю, мне удастся стать хорошим мужем. Со временем же, надеюсь, наши отношения украсят дружба, доверие и взаимное расположение.

Филипп вовсе не считал, что хотя бы одно из названных красивых чувств в полной мере соответствует тесным супружеским узам, однако необходимость диктовала заведомую ложь, и ложь с легкостью слетала с языка.

– Джейн, согласишься ли ты оказать мне великую честь и принять предложение руки?

Ни единая женская душа в мире не смогла бы сохранить хладнокровие при виде стоящего на коленях неотразимого красавца, столь красноречиво и в то же время со скромным достоинством умоляющего выйти за него замуж. Разве нашлась бы на всей земле хоть одна жестокосердная и высокомерная дочь Евы, способная отказать тому, кто казался воплощением мужской притягательности?

– Да, думаю, я согласна.

– Вот и умница. – Граф нежно поцеловал невесту в лоб. – Утром встретимся с Тамбертоном и подпишем все необходимые бумаги. А свадьба состоится совсем скоро, уже в этом месяце. Согласна?

Разум Джейн смятенно метался. В безжалостной любовной осаде казалось трудно не только что-то планировать, но даже логично рассуждать.

– Да, – наконец ответила она. – Да, думаю, такой вариант вполне приемлем.

Граф поднялся с колен и помог встать Джейн.

– Думаю, мне лучше исчезнуть до возвращения твоей подруги.

Джейн поморщилась. И правда, в страстном круговороте последних минут она совсем забыла о существовании Элизабет. Как хорошо, что та еще не вернулась! Сейчас, когда разум все-таки возобладал, Джейн вновь обрела способность действовать и говорить так, как пристало молодой благовоспитанной леди.

– Не согласитесь ли принять несколько монет, лорд Уэссингтон? Чтобы вернуться домой с подобающим комфортом?

– С удовольствием. – Граф с улыбкой наблюдал, как Джейн достала сумочку и без малейшего смущения протянула деньги. – Хотя, должен признаться, чувствую себя так, словно только что сбросил с плеч тяжкий груз, а потому вполне мог бы прогуляться и подышать свежим ночным воздухом.

Джейн проводила Филиппа вниз, к выходу. На первом этаже оказалось прохладно, ведь здесь не было ни камина, ни жарких объятий лорда Уэссингтона. Удивляясь интимности так быстро сложившихся отношений, она помогла Филиппу накинуть плащ, протянула шляпу и перчатки. Странно, но внезапная близость приносила куда больше радости, чем можно было ожидать.

Надевая шляпу, граф неотрывно смотрел на невесту, но Джейн не поднимала глаз от его груди, не переставая думать о том, почему так тяжело на сердце в те самые минуты, которые должны принести лишь чистую, ничем не омраченную радость. Филипп не мог не заметить внутреннего одиночества избранницы, ее печального, почти отрешенного взгляда. Сердце снова непривычно дрогнуло. Странно, но рядом с Джейн ни на минуту не пропадало стремление защитить, успокоить, окружить заботой. Граф бережно приподнял лицо Джейн и заглянул в глубину зеленых глаз.

– Для женщины, только что давшей согласие на вступление в брак, ты выглядишь не слишком счастливой.