Понимая эту проблему, заместитель директора Государственного бюро статистики КНР в 2016 г. призвал включать в расчет ВВП услуги, предлагаемые бесплатно. «Цифровая экономика дает жизнь новым бизнес-моделям и создает огромный объем немонетарных транзакций, — заявил Сюй Сяньчунь. — Бóльшую часть доходов эти бизнесы получают от рекламы, а не от людей, пользующихся их услугами. И поэтому ценность этих конечных услуг часто занижают или не учитывают вовсе»37. Британскому национальному бюро статистики поручено изучить возможности включения экономики совместного потребления в расчет ВВП. Как исчислить реальную пользу от общения через WhatsApp, от Google Maps или видео на YouTube, еще предстоит понять.

Даже если статистики найдут способ включить бесплатные цифровые товары и предлагаемые нынешней экономикой совместного потребления услуги в ВВП, мы все равно должны отдавать себе отчет в несовершенстве этого показателя, когда политики в следующий раз затрубят о его чуть заметном приросте. Как сказал в 1968 г. Роберт Кеннеди о похожем показателе, валовом национальном продукте, «он не измеряет ни наш ум, ни нашу храбрость, ни мудрость, ни опыт, ни отзывчивость, ни преданность своей стране; иными словами, он измеряет все, кроме того, что придает жизни ценность»38.

Цифробоязнь

Ученые, тщательно анализировавшие в 2002 г. статистику лейбористов, пришли к следующему заключению:

Подобные фокусы со статистикой столь обычны, что могут показаться вполне нормальным делом. Кто-то может сказать: если-де вы настолько наивны, что верите в цифры, подготовленные заинтересованными лицами, то и заслуживаете надувательства. Но беда в том, что многие люди совсем не в ладу с числами и когда их видят, просто забывают о критическом мышлении. Если статистические данные приводит человек из министерства, кто мы такие, чтобы сомневаться? Если конкурирующий аналитический центр показывает цифры, не совпадающие с нашими, как нам установить, какие из них ближе к истине?

То, как мы понимаем мир, зависит от того, как мы его измеряем. Наше понимание, в свою очередь, диктует наш выбор, отношение, действия. Цифры важны. Мы не должны терять к ним доверие. Но нужно учиться лучше их понимать и призывать к ответу манипуляторов, которые с помощью правдивых цифр лгут.

Самая запутанная история в мире?

Бывший управляющий Банка Англии Мервин Кинг, объясняя, как происходил мировой финансовый кризис 2008 г., озаглавил свой текст «История о кризисе»1.

«Следует начать, — пишет он, — с ключевого момента — падения Берлинской стены». Лорд Кинг описывает, как «закат социалистической модели плановой экономики» мотивировал Китай, Индию и другие страны вступить в международную торговую систему, отчего в ней втрое возросло число рабочих рук. Далее он объясняет, как это привело к формированию значительного активного сальдо торгового баланса в Азии, что в итоге обернулось глобальным переизбытком сбережений. Поскольку долгосрочные процентные ставки определяются мировым балансом между сбережениями и тратами, избыток сбережений вызвал сильное падение процентных ставок и рост котировок. Кредиты стали совсем дешевыми, что подтолкнуло предпринимателей вкладывать в более рискованные проекты. В то же время управляющие активами и банки отчаянно искали возможности для инвестиций, которые принесут бóльшую прибыль, чем облигации и займы под низкую процентную ставку.

Кинг напоминает, как в результате банковские балансы стремительно распухали от все более рискованных инвестиций, когда деньги зачастую вкладывались в недавно изобретенные финансовые инструменты, в которых разбирались лишь немногие. Вкупе с дисбалансом в мировой экономике это обернулось экономической пороховой бочкой, готовой рвануть от малейшей искры. Искра блеснула, когда банки из-за гигантских вложений в многочисленные рискованные и непрозрачные проекты перестали доверять способности друг друга гасить кредиты. Финансовые учреждения больше не могли полагаться на то, что их партнеры при необходимости найдут нужную сумму наличных, и поэтому перестали кредитовать друг друга, усугубив тем самым проблему ликвидности. Что за этим последовало — банкротство Lehman Brothers, рухнувшие рынки акций и многомиллиардные государственные дотации банкротам, — мы все слишком хорошо помним.

Три главных компонента истории

Почему Мервин Кинг назвал анализ столь серьезной и потрясшей мир цепи событий историей? Чтобы ответить, нужно понимать, что такое история. Услышав это слово, многие думают прежде всего о романах и волшебных сказках, о драконах, шпионах и любви. «Расскажи историю!» — просят перед сном дети. Истории — это развлечение, это для детей, для кино, для ухода от реальности, для журналистов в поисках сенсации. Многим из нас может показаться, что истории слабо связаны с правдой.

После 10 лет сочинения историй для частных компаний и правительственных организаций я предложил бы другое определение:

Понимаю… выглядит так, будто я взял увлекательный предмет и умертвил скучными терминами. Но истории слишком важны в устройстве человеческой коммуникации, чтобы не попробовать понять, как они устроены. Вот обязательные компоненты любой истории:

Процесс перемен

Истории нет, если ничего не меняется. Если в конце ваш герой точно такой же, как и в начале, истории нет. Майкл Корлеоне из честного солдата превращается в самого безжалостного мафиозного дона. Дороти возвращается из страны Оз домой, но сама изменилась необратимо. Предыстория финансового кризиса 2008 г. ведет нас из дней глобального экономического равновесия и консервативных бухгалтерских балансов в банках к дням нарастающей диспропорции и раздутых рискованных балансов. И наоборот, в рассказе о том, как банки год за годом принимают вклады и выдают займы на одних и тех же условиях, никакой истории нет.