Требуется усилие, чтобы вернуть себя в прежнее состояние, где я всё же могу думать.

— Ты всегда веришь слухам, Кис? — нахожу в себе силы, чтобы улыбнуться.

— Это многое объясняет. Например, его перепады настроения. И то, что Гордый с сегодняшнего дня фактически передал управление клубом Толмачёву и Шолохову. Мы думали, соревнования тоже отменит. Но хотя бы тут всё осталось без изменений.

— С сегодняшнего дня?

— Угу. Утром сообщения всем разослал. А ты не знала. Значит точно расстались, — делает свои выводы из моей реакции. — Ясь, я обещаю не приставать. Обычный обед двух голодных студентов. Я тебя потом до дома подброшу.

— Нет, Кис-кис, — сжав пальчиками стебель цветка, хочу обойти парня. Он делает шаг в бок, преграждая мне путь. — Пропусти.

— Давай, я тебя хотя бы просто подвезу, — настаивает.

— Саркис, какую из трёх букв в слове «нет» ты не понял? Иди, клей первокурсниц. Или ты там уже всех перепортил?

— Ага, — скалится гад. — До следующего завоза ещё далеко. Это шутка, если что, — примирительно поднимает ладони. — Что за дурацкие стереотипы?

— Слухи ходят, — улыбаюсь ему. — Пока.

— Вредина ты, Смольская! А я упрямый! — кричит мне в спину.

Вот в этом я почему-то даже не сомневаюсь. А ещё уверена, что у таких парней, как Кис, дома в тумбочке есть маленький чёрный блокнотик, в который он записывает имена своих побед. И когда случается так, что ему всё же отказывают, он достаёт его и бережно перелистывает странички, теша своё самолюбие.

Включив музыку в наушниках, доезжаю до одного из городских парков. Несмотря на рабочий день, люди всё равно находят время, чтобы подышать свежим воздухом, пока молодая листва не покрылась слоем пыли. Ветер сбивает с них оставшиеся капли дождя. Брызги иногда долетают до прохожих, оседая на коже. Тёплое солнышко приятно припекает в спину. Под кожей щекочет и сосёт под ложечкой.

Нахожу отдалённую скамейку из коричневых деревянных реек. Сажусь, переключаю трек за треком в поисках того самого, что попадёт в моё странное, неопределившееся настроение.

«Раздай, без тебя всё бессмысленно – ты моя громкость

Мой драйв – без тебя я хриплю полусдохшей колонкой…»

До мурашек пробирает красивый женский голос. Позволяю себе погрузиться в него, в музыку, в текст. Закрыв глаза, тону в воспоминаниях. Чтобы разобраться в настоящем, надо ещё раз окунуться в прошлое.

Тёплый ветер превращается в прикосновения любимого мужчины. Солнце согревает меня так, как грели его руки. Кровь становится горячее. Так было, когда Гордей смотрел на меня. Это на уровне ощущений. То, что я всегда буду помнить. То, что невозможно подделать.

Новый припев выставленной на репит песни проходится по мне лёгким ознобом.

На кухне, когда Гордей впервые брал меня на грани грубости и страсти, но при этом не переходил границы и всё равно оставался моим заботливым и внимательным парнем. Вот тогда нам надо было поговорить! На этом моменте всё стало ломаться. Тогда всё уже произошло. Всё уже было разрушено. Калужский пытался сохранить нас. Слишком старательно. Вот что меня смущало. Я всё не могла уловить. Теперь понимаю.

Гордей очень плохо притворяется. К нему люди всегда тянулись потому, что он настоящий, открытый, все его эмоции живые и искренние. Ему верят. И я верила.

Вот тут у меня опять случается диссонанс. Возможно, в глубине души я ищу ему оправдание, пытаюсь сохранить для себя тот образ, в который влюблена, но у меня никак не вяжется с ним то, что я видела.

Если отбросить боль, причинённую этим видео. Если…

Чёрт! Как же сложно! Чувства так сильно мешают думать.

Где эта проклятая правда? Так страшно ошибиться. Ведь если я не права. Если действительно все мои мысли — лишь попытка оправдать его и смягчить собственную агонию, будет только хуже.

Только вот моя интуиция кричит до хрипоты, что всё не так просто.

Гордей повторял: «всё было не так».

А как же, чёрт бы тебя побрал, было, если мне наглядно всё показали?!

Глава 23

Ярослава

«Соня, ты сходишь со мной к врачу?» — пишу подруге, пока троллейбус везёт меня домой по суетливым городским улицам.

Сквозь пыльное стекло смотрю, как зажигаются фонари и как свет фар ползущих рядом с нами автомобилей отражается в лужах на дороге. Задумчиво рисую пальцем невидимые сердечки на окне, провожая взглядом пролетающие мимо мотоциклы. Мне кажется, они едут прямо по моим нервам, и сердце опять сжимается от тоски. Я весь день держалась, не позволяя этим чувствам вновь поглотить себя. Прогулка здорово помогла немного раскидать всё по полкам, но нос всё равно щиплет, потому что я еду не в нашу уютную квартиру, где жила любовь, а к бабушке. И нет в этом никакой логики. Я просто не могу перестать скучать по Гордею. Это невозможно выключить.

«Поеду, конечно» — наконец приходит ответ от Сони.

Я как раз выбираюсь на улицу на своей остановке и быстро строчу ей: «Спасибо». А следом время и место встречи.

Подхожу к своему подъезду. Удивлённо врастаю ногами в асфальт. Чуть в стороне стоит серебристый кабриолет, а в нём за рулём знакомая мне блондинка. Опускаю вопрос о том, откуда у неё мой адрес, и сразу перехожу к другому: какого она тут забыла?

— Яся, привет! — Соболева так радостно машет мне рукой, будто мы с ней всю жизнь были самыми лучшими подружками.

Решив, что у неё помутнение, торопливо направляюсь к двери.

— Ясь! Подожди!

Отпустив железную ручку, разворачиваюсь на торопливый цокот каблуков. В носу больше не щиплет. Вместо этого мурашками по коже проходится волна раздражения.

— Ты приехала похвастаться оскаром за лучшую порно роль? — выплёскиваю свои эмоции на Ангелину.

Блондинка застывает с приоткрытым ртом.

— Не верь им, — несёт меня. — Так себе из тебя актриса. Посредственная.

Обычно это Лина вот так со всеми, но система и тут дала сбой. Мои внутренние защитные механизмы в её присутствии работают на максимум.

— Не понимаю, о чём ты, — отмирает она. — Нам надо поговорить. И желательно не под окнами твоих соседей.

— Окей, — киваю на скамейку, где любят сидеть местные бабушки.

Первая сажусь и до боли в пальцах сжимаю деревянную поверхность обеими руками. Если сбегу, покажу всю свою боль и слабость. А Соболевой я не хочу это демонстрировать. Слишком личное.

Она