Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ветер так и не стих. Капитан Стив всю ночь бодрствовал, не сводя глаз с якорного линя, готовый в случае чего броситься в волны и закрепить якорь за скалы.
— Не пойму, как нам удалось выжить, — бормотал он, глядя на скалу, где колония японцев все еще кучковалась вокруг своих костров.
— Теперь я понял, что они говорят о Южном Мысе. Это реально опасное место.
— Практически Земля По. Но похуже, чем в Австралии.
— Точно, — отозвался Капитан Стив, вытаскивая последнюю из лесок, оставленных нами на ночь.
Все хот-доги, насаженные нами на крючки, были сожраны морскими угрями, но никто из них не попался. Даже паршивая морская змея не позарилась на нашу дикую наживку. На воде вокруг катера качался плавучий мусор — пивные бутылки, апельсиновая кожура, пластиковые пакеты, смятые банки из-под консервов. В десяти ярдах от кормы болталась в волнах пустая бутылка из-под виски. Внутри бутылки белел клочок бумаги. Бутылку ночью вышвырнул за борт Аккерман, когда прикончил виски и засунул внутрь бумажку, на которой я нацарапал: «Осторожно! Рыбы здесь нет». Я-то думал, что к утру бутылка будет уже на полпути к Гуаму, неся в себе предупреждение тем дуракам, которые захотят попытать счастья в Земле По. Ничего подобного!
Капитан Стив, склонившись над бортом, мрачно рассматривал линь якоря.
— Все, что нам нужно сделать, — сказал он, — это поднять якорь и сматываться отсюда к чертовой матери. — Он покачал головой и нервно присвистнул: — Хочу, чтобы ты это знал, — ухмыльнулся он. — Нам повезло, что мы еще живы. Это была самая ужасная ночь в моей жизни.
Он махнул в сторону берега, где прибой все еще бился о скалы и плевался пеной.
— Единственный поворот ветра, — продолжил Капитан, — мог крутнуть нас так быстро, что я даже не успел бы завести мотор. И сейчас бы мы были плавучим мусором.
Он не спускал глаз с линя. Другой его конец, я это знал, был намертво закреплен глубоко внизу за скалу, и мы оба понимали, что нам предстоит сделать. Просто так его было вытянуть нельзя; нельзя было и сманеврировать так, чтобы он отцепился. Оставалось два варианта — либо перерубить линь и бросить якорь на дне, либо спуститься к нему с аквалангом и там, внизу, развязать узел.
Несколько минут мы торчали на кончике кормы, уставившись в холодную черную бездну. Об Аккермане и речи не шло, поэтому спуститься могли либо Капитан Стив, либо я. Капитан уже там был ночью, и я понимал, что теперь мой черед. Это было бы справедливо. Закон моря, краеугольный камень мужского способа существования.
Я плотно застегнул куртку и открыл бутылку пива.
— Сколько нынче стоят якоря? — спросил я.
Капитан пожал плечами.
— Ну, с тридцатью футами линя, скажем, по два доллара за фут…
Похоже, он всерьез занялся подсчетами в уме.
— Всего, — наконец закончил он с арифметикой, — всего четыре сотни, может быть, четыре сотни пятьдесят.
— Недорого, — сказал я, доставая нож из ножен, пристегнутых к ремню. — Я выпишу чек.
Наклонившись, я ухватился свободной рукой за якорный линь, намереваясь разрезать его. Ничто не смогло бы заставить меня сегодня утром лезть в воду.
Но Капитан притормозил мою руку, не дав рубануть по линю.
— Подожди, — сказал он. — Я не могу вернуться в гавань без якоря. Меня все засмеют.
— Ну и хрен с ними, — ответил я. — Они же не были с нами в море сегодня ночью.
Но Капитан уже надевал акваланг.
Потом он перевалил через борт и исчез из виду.
Ранним теплым утром 4 февраля туземцы залива Кеалакекуа были уже на ногах, ибо прошел слух, что большие корабли готовятся к отплытию. Берег, разделенный на две части огромной черной скалой, был с обеих сторон заполнен черными телами, отдельные из которых были прикрыты белыми одеждами.
Люди Кука испытывали немалое сожаление, поскольку им приходилось расставаться с этой землей после всех удовольствий, которые они испытали во время визита в эти земли. Для гавайцев же это были две весьма необычные недели, недели суматошные, нервные, даже в известном смысле травматичные, не похожие ни на один период в их истории, во всей их жизни: неожиданное явление божества, вторгшегося в устоявшийся круговорот времен года, событие, принесшее немалое удовлетворение, за которое пришлось заплатить, и изрядную цену.
К раннему утру 6 февраля европейцы были у северной оконечности глубокого залива к югу от самой северной точки островов, мыса Уполу. Таким образом, они обошли по кругу весь архипелаг в полном соответствии с легендарным ежегодным маршрутом Лоно. Затем в течение тридцати шести часов им пришлось выдержать свирепый шторм.
8 февраля, день в день и даже час в час ровно через три года после того, как Кук в Адмиралтействе вызвался руководить этим путешествием, у «Резолюшн» сломалась фок-мачта… Следовать далее в таком состоянии они не могли, тем более что под кормовой частью, как незаживающая рана, открылась старая течь.
Штормовым утром, при свете раннего солнца Кук был вынужден принимать нелегкое решение — куда двигаться для ремонта. Продолжать ли плыть к Мауи в надежде, что судно найдет укрытие на западном или южном побережье, в местах, которые они еще не разведывали? Или двигаться к иным островам? От Кауайи и Ниихау ничего хорошего ждать не приходилось. Среди всех мест на островах, мимо которых они проплывали, залив Кеалакекуа был самым безопасным пристанищем из всех, открытых европейцами.
Чтобы выиграть время, Кук послал Блайя на баркасе к Клерку, чтобы известить того о положении, в которое они попали. Теперь команды обоих кораблей знали, в какой ситуации оказалась экспедиция. Они и так слишком долгое время находились в заливе Кеалакекуа, исчерпав запасы провизии в прилегающем к заливу районе. Отдав морякам съестное, туземцы, фактически, лишили себя еды, а ремонт корабля мог занять не меньше недели, может быть, даже двух.
Кук решил направиться по одному из двух известных ему безопасных маршрутов, и в 10 часов утра 8 февраля оба шлюпа двинулись на юг, к своей прошлой стоянке, при этом, как писал Кинг, «матросы были страшно недовольны и проклинали чертову фок-мачту».
Пока Капитан Стив был за бортом, проснулся Аккерман, и я рассказал ему все.
— Чокнутый ублюдок! — пробормотал Аккерман, хватаясь за нож, который держал в ножнах, пристегнутых к ноге.
— Врубайте двигатель. Сразу приплывет! — прорычал он.
Он начал было перерезать якорный линь, но затем бросил это дело и отошел.
— Нельзя, — сказал он. — Как только мы запустим двигатель, он услышит шум и пулей вылетит из воды. И тогда наверняка его свалит кессонка.
Наконец Капитан Стив поднялся со дна и просигналил мне, чтобы я поднимал якорь. Двадцатью минутами позже мы уже выходили из полосы прибоя и двигались на север со скоростью, необходимой для троллинга. Капитан едва стоял на ногах, когда мы втянули его на катер. Он уронил акваланг на ногу Аккерману и раздробил ему большой палец, залив всю палубу кровью. Аккерман сожрал очередную порцию драмамина и впал в глубокий ступор. Мы поместили его ногу в пакет со льдом, и Аккерман, как труп, вытянулся на подушках в тени мостика.
