— Если на работу тебя пожелает взять сама королева, — твердо, решительно сказала Химена, — то она позаботится о том, чтобы мужская половина прислуги не посмела посягать на тебя. Но если я все устрою, дитя, ты согласишься?

— Да, да! — вскричала Лаэтри и сжала руку Химены обеими руками. — Я буду трудиться изо всех сил ради королевы, миледи, вот увидите! Я родилась в крестьянской семье, и я привычная к тяжелому труду — и мыть, и скрести, и еду готовить, все умею! Уж лучше бы я не уходила из родного дома!

— А почему ушла? — спросила Химена.

— Потому что все парни у нас в деревне были грубияны и драчуны, а мне хотелось лучшей доли, но и в городе я лучшей доли не нашла! Нет-нет, вы не сомневайтесь, я готова трудиться от зари до зари для ее величества, миледи! Мне лишь бы с голоду не помереть, да была бы крыша над головой, и чтобы мужчины меня пальцем не трогали!

* * *

Покончив с ужином и завершив беседу, спутники стали укладываться спать. Мэт вызвался нести дозор первым. Ни сержант, ни рыцарь спорить с ним не стали и, похоже, даже порадовались такому предложению. Брок развязал мешок и вытащил из него точильный камень. Что-то блеснуло, и Мэт понял, что в глаза ему бросился какой-то серебряный предмет.

— Это у вас... серп? — изумленно спросил он. — Серебряный серп, надо же! Как-то странно — у воина серп, да к тому же серебряный!

Брок напрягся, но, завязывая мешок, сумел натянуто улыбнуться.

— И вправду, вещица забавная, милорд. Боевой трофей, можно сказать. Разогнали мы как-то шайку извращенцев. Жаль, ни одного живьем не изловили, но нескольких убили, а за остальными долго гнались. Этот серп я взял у одного из убитых.

— Извращенцы, вы сказали? — нахмурился Мэт и приготовился к тому, что будет решительно отстаивать права какого-то притесняемого меньшинства. — Что же за извращенцы такие, позвольте полюбопытствовать?

— А такие, милорд, извращенцы, которых хлебом не корми, а дай кого-нибудь принести в жертву, — мрачно ответствовал сержант Брок. — Те, которых мы разогнали, были одеты в белые балахоны. Они собирались принести в жертву какому-то своему языческому богу обнаженную девушку в ночь полнолуния, убить ее собирались. Четверо держали ее за ноги и за руки, а пятый — уж не знаю, кто он там у них, жрец или еще кто, поднял вот этот самый серп. Ну а тут мы прибежали и девушку от смерти упасли.

Мэт вычеркнул «угнетенное меньшинство» из перечня тех, за права которых стоило бы бороться. Даже свобода вероисповедания имела свои пределы. Один из этих пределов назывался человеческой жизнью, второй — человеческой болью.

— Серп... — задумчиво проговорил Мэт. — Странная разновидность ритуального ножа... Лезвие слишком узко для орудия убийства.

При этом у Мэта мелькнула мысль о том, что таким серпиком можно было легко проделать дыру в спине набитой опилками куклы — точно такую же, как та, что зияла в спине принца Гагериса.

— Не этим серпом жрец собирался убить девушку, — объяснил сержант. — Он занес над нею нож с каменным лезвием. Мы потом нашли этот нож. — Сержант уселся и принялся точить свой короткий меч. — Это надо каждый день делать, если с тобой нету оруженосца. Каждое пятнышко ржавчины нужно удалять поскорее, пока оно не разрослось.

— Знаю, — кивнул Мэт. — И мне будет чем заняться во время дозора. Позаботься о своем оружии...

— А твое оружие позаботится о тебе. Все верно, — отозвался сержант Брок, но вдруг отложил точильный камень и задумался. — Ежели бы еще та девушка была одной из них и сама желала бы принести себя в жертву...

— Вряд ли, — покачал головой Мэт. — Да и какая разница? Но девушка к этой секте не принадлежала?

— Нет. Потому нас шериф и вызвал. Она пропала, и ее отец и братья не могли ее найти, а в королевских лесах водятся страшные хищники. — Брок снова принялся точить меч. — Но мы сразу поняли, что девушку похитили эти извращенцы — мы уже слыхали о таких случаях, и троих мерзавцев нам удалось изловить. Так что мы заранее знали, что увидим.

— Получается, что уже четырежды вы разгоняли сборища этой секты? — широко открыл глаза Мэт. Сержант Брок кивнул.

— Они просто как тараканы расплодились по всей стране за последний год. Говорят про себя, будто бы придерживаются старой веры, зовут своих жрецов друидами, и те будто бы хранят знания, передаваемые от дедов к отцам, а от отцов — к сыновьям. Ну, епископ велел своим монахам полистать древние книги, и те откопали там двенадцать различий между древними друидами и нынешними извращенцами. Нет, я так думаю, они просто мерзавцы отпетые. Рядятся в свое странное тряпье, чтобы забыть, кто они на самом деле, и чтобы было чем оправдать свою грязную похоть.

Мэт поежился.

— В хорошенькую же страну мы с вами направились.

— Страна у нас хороша, — обиженно проговорил сержант Брок, оторвал взгляд от своего меча и посмотрел на Мэта. — Очень красивая страна — холмистые равнины, густые древние леса, лазурные озера и поля, разгороженные каменными межами, а народ наш — соль земли. Люди у нас крепкие, трудолюбивые и всегда готовы помочь страннику. Не судите о нас по этой жуткой шайке, лорд маг. Не все у нас в Бретанглии такие подлецы.

Он, наверное, сказал бы что-то еще, но в это мгновение свет луны неожиданно померк, и сержант Брок в тревоге обернулся. Сэр Оризан выкрикнул короткую молитву, выхватил из ножен меч и уставился на нечто огромное и темное, заглянувшее в дверной проем.

— Отбившаяся от стада коровенка оказалась неподалеку, — сообщил некто зычным голосом из темноты. — Ты должен будешь расплатиться с крестьянином, что живет в доме, возле которого растут две высокие сосны, Мэтью.

— Расплачусь всенепременно, — пообещал Мэт и усмехнулся. — Я вызвался постоять в дозоре первым, Стегоман.

— Это зачем же? — осведомился дракон. — Мои глаза лишены век, и даже во сне я увижу, если что будет не так.

— Драконы на самом деле не спят, — объяснил своим товарищам Мэт. — Просто у них в теле замедляется ток крови, и они впадают в транс.

— Спасибо, успокоили, — глуховатым голосом проговорил сэр Оризан, после чего все трое людей вернулись к прерванным занятиям. Мэт вытащил из мешка свой точильный камень. Ему стало намного спокойнее после появления Стегомана. Дело было вовсе не в том, что Мэт настолько не доверял своим спутникам. Доверять кому-либо по-настоящему он начинал только тогда, когда этот «кто-то» не раз спасал ему жизнь, а за Стегоманом такие подвиги числились.

Сержант и рыцарь расстелили на соломе походные одеяла и улеглись спать. Мэт расстелил свое одеяло по другую сторону от очага, но ложиться не стал, а сел и погрузился в раздумья. Он прорабатывал в уме всевозможные варианты заговора с целью убийства Гагериса и прикидывал, укладывается ли в эти схемы человек, выпрыгнувший из окна. Вскоре Мэт окончательно запутался. У него даже мелькнула совершенно безумная мысль о том, что если бы тот человек из окна не выпрыгнул, вообще ничего не случилось бы.