– Нет, ты посмотри! – Благодетель толкнул ее в объятия суженого. Суженый раскрывать объятия не спешил, и Яся, запутавшись в халате, едва не упала. В ушибленный бок точно воткнули раскаленный прут. – Видишь, какие у нее синяки?! А ты говоришь – нормально!

Это ж ее так, оказывается, защищают. Не ее бельишко непрезентабельное демонстрируют, а синяки да шишки. И ноги ее суженый рассматривает с таким пристрастием по той же причине. Все, довольно с нее этого цирка! Яся запахнула полы халата, а пояс для надежности завязала узлом.

– О чем ты только думал?! – Благодетель уселся в единственное кресло. – Ты же все поставил под удар. Понимаешь, все! А если бы она не ребрами, а лицом об асфальт приложилась?! Что б мы делали с ее лицом накануне свадьбы?

А-а, так это не Ясю жалеют, а шкуру ее, которая пострадала!

– Дед, я уже все объяснил. – Суженый мрачнел с каждой секундой. – В конце концов, ничего страшного не произошло.

– Да, по чистой случайности! А ведь на месте Вениамина могли оказаться журналюги. Вот был бы материал! Вадим Закревский избивает свою невесту! Блеск! – Благодетель поморщился, нашарил в кармане пузырек с лекарством, высыпал на ладонь две таблетки, проглотил их и продолжил: – В общем, так, Вадим: до свадьбы ты остаешься жить у меня. Чтобы ни у кого не возникло ни единого подозрения, ни единого лишнего вопроса. А ты, Ярослава, – он вперил в Ясю недобрый взгляд, – смени белье. То, которое на тебе сейчас, просто ужасно.

В ту секунду Ясе захотелось провалиться сквозь землю, но вместо этого она лишь кивнула. Кажется, ей даже удалось не покраснеть.

– Всенепременно! – И плевать ей на издевательскую ухмылку суженого. – Если вы позволите мне самостоятельно выбирать себе белье и освободите от этой нелегкой обязанности своего секретаря.

Секунду-другую Закревский молчал, а потом по морщинистому лицу скользнула тень улыбки.

– Не думал, что у Вениамина так плохо со вкусом, – произнес он. – Ладно, Ярослава, сегодня же распоряжусь, чтобы на твое имя открыли счет.

– Спасибо, да только что-то не видела я поблизости магазина. – Неужто небеса смилостивились, и благодетель решил больше не ограничивать ее свободу!

– Все, что тебе необходимо, можно заказать по каталогам, но если у тебя появится такое желание, разрешаю проехаться по магазинам вместе с Вадимом.

– Обойдусь каталогами.

– Как хочешь, – благодетель пожал плечами и встал. – В общем-то и некогда вам будет по магазинам разъезжать – свадьба через пять дней, а дел еще непочатый край.

– Дед, так, может, отложим свадьбу? – озвучил ее вопрос суженый.

– Довольно! – Старик нетерпеливо взмахнул рукой. – Я уже все решил, вы оба со мной согласились.

* * *

К Рудому замку подъезжали на закате. В свете угасающего солнца стены его, казалось, отсвечивали красным.

Замок пришлось реконструировать с нуля, в буквальном смысле поднимать из руин. Памятник старины – одно название. Не берег этот памятник никто! Время неумолимо обтесывало древние стены, корежило деревянные перекрытия, слизывало некогда удивительной красоты барельефы, точно в наказание стремилось сровнять Рудый замок с землей, уничтожить само воспоминание о нем. А люди?! Да плевать им на былое величие! Местные по камешкам растаскивали вековые стены на свои селянские нужды, приезжие оставляли убогую память о себе в виде выцарапанных тут и там похабных надписей и гор пивных бутылок. И даже проросшие посреди двора деревья, чудилось, стремились разрушить корнями древнюю брусчатку. Когда Владислав Дмитриевич увидел это непотребство впервые, горло свело судорогой боли, точно вместе с Рудым замком умирала и частичка его души.

Решение отреставрировать замок было спонтанным и неудержимо сильным. Настолько, что перед ним не устояла ни одна бюрократическая препона. Влияние и, главное, деньги сделали свое дело. То, что осталось от некогда величественного замка, на тридцать лет перешло в аренду олигарху, а ныне и меценату Владиславу Дмитриевичу Закревскому. А до кучи еще и обязательства, связанные с полной реконструкцией замка, развитием инфраструктуры, налаживанием нового туристического маршрута.

К черту туристические маршруты! К праздношатающимся туристам он испытывал лютую ненависть. Но вот с инфраструктурой, как ни крути, нужно было что-то решать. Замок нуждался не только в реставрации, но и в последующем должном уходе. От любезно предложенной администрацией ближайшего городка бригады строителей Закревский отказался, выписал специалистов из Москвы, но вот штат обслуги пообещал нанять из числа местных жителей, а штат этот виделся немаленьким.

Но выяснилось, что деньги могут далеко не все. Выяснилось, что за ходом реставрационно-строительных работ кто-то непременно должен наблюдать. Первое время Владислав Дмитриевич возложил эту обязанность на Вениамина, и, надо сказать, тот неплохо справлялся. Но длительные командировки незаменимого во многих делах секретаря изрядно напрягали, нужно было искать другой выход. И, на счастье Владислава Дмитриевича, он нашелся.

С художником Йосипом Литошем они познакомились в Киеве на какой-то там, Закревский уже и забыл какой, выставке. Статный, смуглый, с благородными чертами лица и королевской осанкой, Литош привлекал к себе внимание даже в той разношерстной толпе, которая характерна для подобных сборищ. Впечатление не портили ни широкие, подпоясанные красным кушаком шаровары, ни расшитый золотом кафтан, ни стянутые в конский хвост смоляно-черные с проседью волосы. Литош выглядел одновременно необычно и органично. Но отнюдь не колоритная внешность привлекла к нему Владислава Дмитриевича, а кое-что другое. Литош оказался не просто художником, он был патриотом своей страны, патриотизм его подчас доходил до фанатизма, но это не мешало ему оставаться одним из немногих знатоков и почитателей истории земли карпатской. Одного лишь упоминания Рудого замка хватило, чтобы похожие на уголья глаза зажглись азартным блеском.

– Рудый замок? – Голос у Литоша был густой, громкий, под стать крупной фигуре и размашистой душе. – Это ж поистине чудо! Я видел старые чертежи, замок в равной мере уникален и безнадежен. Чтобы возвести стены, много ума не нужно, любезный мой Владислав Дмитриевич, были бы деньги. Но что толку, если всякая реставрация убьет саму душу замка!

Вот в этот самый момент Закревский и понял, что нашел-таки не равнодушного исполнителя, а единомышленника.

– Почему вы так думаете, господин Йосип? – спросил он, уже заранее зная ответ.

– А потому, что в случае с Рудым замком действовать нужно до крайности деликатно, не отстраивать, а реставрировать, камешек за камешком, перекрытие за перекрытием, ступеньку за ступенькой. Это ж сказка, а не замок! Вы знаете?

– Могу себе представить.

– А я видел его своим глазами! Скажу без преувеличения, Рудый замок – это жемчужина Карпат. Увы, почти уничтоженная. Признаю, я сам пытался поспособствовать его восстановлению, привлечь спонсоров, заинтересовать власти, но потерпел фиаско. Слишком затратное мероприятие. Да и местность, вы же видели, какая – дикая, первозданная. Горы, леса, дороги, больше похожие на тропы. Не всякий турист рискнет забрести в такую глушь, а у нас же как? У нас в Карпатах все на туризме держится… – Литош тяжело и немного театрально вздохнул. – А легенды какие? Сказы про волчьи ночи слыхали?