Нет!

Внезапно он вскочил на ноги и быстро зашагал прямо по траве, лицо его исказилось в непроизвольной гримасе.

За парком дорога резко спускалась с холма. Справа на возвышении над мостовой стояли в ряд трехэтажные дома. Фасадами они глядели на раскинувшийся внизу город. К ним нужно было подняться по истертым каменным ступенькам. Нэйсмит быстро зашагал под сенью деревьев по противоположной стороне улицы. В густых кустах слева от него виднелась узкая тропинка, круто убегающая вниз, к железнодорожному полотну. Спускаясь по склону, Нэйсмит вынужден был задержаться у оживленной магистрали, по которой в обе стороны сновали автомобили. Он стоял на тротуаре и в ожидании просвета на дороге вертел головой, разглядывая стоящие на углу дома. Вдруг его блуждающий взгляд набрел на вывеску с названием улицы — Клифтон-террас. Мысленно Нэйсмит вернулся в то место, где слепой жребий выбрал для него последнюю жертву.

Клифтон…

От такого совпадения мурашки забегали по коже. Вся игра была построена на случае, он никогда не действовал по какой-то схеме и не повторялся. Он играл в серьезную игру, четко контролировал ситуацию и тщательно избегал возможных совпадений.

И вот оно случилось. Судьба словно насмехалась над ним.

Нет!

Дыхание участилось. Нэйсмит с такой силой сжал кулаки, что ногти до крови впились в ладони.

«Ты должен сопротивляться!»

Он поспешно оглянулся. Осмотрел улицу, мост, ведущий к железной дороге крутой спуск…

«Сделай же что-нибудь! Не веди себя словно трусливый заяц. Ты должен противостоять страху. Смело иди вперед и встреться с ним лицом к лицу. Ну же, делай что-нибудь! Не стой так!»

Некоторое время Нэйсмит стоял и смотрел на железнодорожные пути. Потом быстро положил руку на невысокое кирпичное ограждение и мощным рывком перебросил туловище на ту сторону. Напрягая мышцы и тяжело дыша, начал осторожно спускаться по крутому, заросшему плющом и крапивой склону. В ноздри лезла вонь гниющей растительности, пульс учащенно бился. Спуск оказался настолько крутым, что местами Нэйсмиту приходилось держаться руками за траву и кусты, чтобы сохранить равновесие. Однако в целом он одолел спуск без особых проблем, пробежал последние несколько ярдов и остановился, хватая ртом воздух.

«Сделай это!»

Принуждая себя двигаться неспешно, Нэйсмит укрылся в тени моста, шагнул на маслянистую насыпь и переступил через рельс. Заржавевшие боковые поверхности контрастировали с блестящей верхней частью рельса, малейшие следы коррозии на которой стирались тяжелыми колесами пролетающих поездов. Нэйсмит присел на корточки на шпалу и низко опустил голову. Глядя на часы, дождался, когда секундная стрелка добежит до цифры двенадцать.

Пять минут. В течение пяти минут он не будет шевелиться, что бы ни произошло. Итак, всего пять минут…

Нэйсмит впился глазами в секундную стрелку, которая ползла так медленно, что прошла, казалось, целая вечность, пока она добралась до единицы.

Прошло пять секунд. Хорошо… Шесть… семь… восемь…

Нэйсмиту стало интересно, сколько поездов проходит здесь за час. Какой между ними интервал? Спускаясь к путям из парка, он не слышал шума состава.

Десять секунд…

Думать об этом незачем. Поезд или будет, или нет. В любом случае он не сдвинется с места до назначенного времени. И Нэйсмит продолжал наблюдать за ходом секундной стрелки.

Пятнадцать секунд…

Наверху взревел клаксон, и под мостом загуляло громкое, долгое эхо. Нэйсмит закрыл глаза и принялся пальцами по земле отбивать секунды. Мысленным взором он видел циферблат, по которому тоненькая стрелка описывает круг.

Тридцать секунд?

Что, если он считает слишком быстро? Или, наоборот, чересчур медленно? Он твердо решил посмотреть на часы только тогда, когда досчитает до конца первой минуты. К тому моменту он вряд ли будет сильно ошибаться. Он полностью сфокусировался на ритме, который отбивали пальцы, заставлял себя не торопиться, мысленно проговаривал каждое число, выдерживая принятый постоянный темп.

Пятьдесят семь… пятьдесят восемь… пятьдесят девять… шестьдесят! Шестьдесят один…

На мгновение он открыл глаза и взглянул на циферблат. Пока что он не ошибся ни на секунду. Удовлетворенный промежуточным результатом, он снова опустил веки и продолжил долгий отсчет вторых шестидесяти секунд.

Ровный ритм, пальцы отбивают его по земле. Надо просто не сбиваться…

Ему уже случалось прежде задумываться над тем, что будет, если попадется такая цель, которую невозможно преследовать. Не потому, что ей удастся его перехитрить и ускользнуть, — такое происходило в прошлом и, вероятно, не раз случится в будущем, — а потому, что человек, на которого пал выбор, просто не должен участвовать в игре. По определенной причине он никогда не рассматривал возможность того, что потенциальной жертвой может оказаться ребенок. Сейчас, глядя в разверзшуюся перед ним бездну, Нэйсмит начинал припоминать эту причину.

«Не смей сейчас об этом думать!»

Внезапный порыв ветра зашевелил растущие по склонам кусты, зашуршал листвой, но Нэйсмит даже не поднял головы.

«Сконцентрируйся. Продержись эти пять минут».

Тихонько раскачиваясь взад-вперед, он продолжал отстукивать секунды.

Пятьдесят восемь… пятьдесят девять… Две минуты.

Теперь открыть глаза и снова свериться с часами. Оказывается, он считал слишком медленно. Секундная стрелка уже прошла четверть круга и теперь двигалась вниз. Нэйсмит, не отрываясь, следил, как она приближается к цифре шесть.

Почти половина окружности…

Когда стрелка миновала шестерку, он закрыл глаза и начал отсчитывать оставшиеся до конца третьей минуты секунды.

Тридцать одна… тридцать две… тридцать три…

Рельсы зазвенели — пока еще очень тихо…

Поначалу звук был едва различим — просто далекий-далекий звон. Он скорее чувствовал его, чем слышал. Нэйсмит сбился со счета и напряг слух. Нет, сомневаться не приходилось. Что-то действительно приближалось.

Черт!

Он медленно открыл глаза и впился взглядом в циферблат часов, борясь с паническим желанием посмотреть в ту сторону, откуда доносился металлический звон.

Пятьдесят восемь… пятьдесят девять… Три минуты!

Нет, он не пошевельнется. Сердце готово было выскочить из груди, кожа покрылась холодным потом, но Нэйсмит твердо решил не двигаться. Если судьбе угодно с ним поиграть, что ж, он примет вызов.

Давай же!

Издалека прилетел и заметался под мостом громким эхом рев локомотива пока еще невидимого поезда. Звон становился все громче, металлические пластины рельсов вибрировали под ногами, и дрожь пробирала Нэйсмита до самых костей.

Давай же, убирайся отсюда!