Далее ее раздумья приняли следующее теоретическое направление… После одной из случек Вронский передал ей информационный носитель, на предохранительной пластине которого Анна декодировала метку «Братья Ракомазовы». Автором истории про братьев был один из тех самцов, что зарабатывали на жизнь, продавая свою фантазию, то есть выдумывали несуществующие события про самцов и самок с целью сбыта… Начав привычную декодировку, Анна увлеклась и к середине носителя наткнулась на поразивший ее оборот: можно ли, спрашивал один самец Ракомазов другого самца из того же помета, построить счастье на чужом несчастье? И вообще, стоит ли устраивать всеобщее благоденствие на планете, если для этого будет замучен один детеныш, из органов зрения которого выделится небольшой объем жидкости? Стоит ли весь этот объем всеобщего счастья? Автор намекал, что не стоит, даже если это будут всего лишь выделения ребенка, который ну что там наплачет – с гулькин нос… А ведь Каренин – взрослый самец и его глазные выделения занимают гораздо больше места! И потому большой грех желать ему преждевременного прерывания жизненного цикла.

Эти мысли занимали почти все существо Анны, а оставшуюся частичку ее виртуального пространства заполоняло стремление побыстрее встретится с Вронским для очередного интенсивного совокупления. Поэтому прямо с самого утра она передала для Вронского целлюлозную пластину с сообщением о том, что она может прийти к нему домой нынче же днем, и теперь ждала ответа. Вскоре ответ поступил – небольшой, неизвестно кому принадлежащий детеныш принес ей целлюлозную пластину, на которой был изображен условный знак согласия Вронского на случку, и Анна стала торопливо собираться, забыв на радостях даже погрузить тело в оксид водорода, чтобы избавиться от влажно-жировой пленки, которая накапливалась на ней уже несколько часов.

Гонимая гормональными бурями самка в последнее время вела себя неосторожно, что вызывало информационные волны. Несмотря на то что Анна и Вронский никогда не осуществляли акты копуляции публично (у особей их вида это считалось предосудительным), молва об их случках все равно шла, поскольку самцы и самки высшего света знали, что копулятивный акт тем вероятнее, чем теснее отношения между самцом и самкой, а тесноту своих отношений Анна и Вронский поневоле продемонстрировали всем, появляясь в разных местах вместе.

…Траводяное животное, управляемое низкоранговым самцом, довольно быстро влекло хлипкое колесное сооружение, внутри которого размещалась Анна, к дому Вронского. Анна попросила управляющего травоядным поднять верх коляски, чтобы снизить вероятность случайных взглядов. Когда травоядное остановилось, Анна протянула низкоранговой особи небольшое количество единиц универсального эквивалента ценности и, активно работая мышцами нижних конечностей, понесла тело и размещающийся внутри него мозг к черному ходу жилища Вронского.

Хозяин жилища встретил ее, приветливо растянув присоску выпуклостью вниз, провел в помещение для ночной лежки и незамедлительно начал осуществлять тактильный контакт, одновременно стараясь снять с Анны искусственную шкуру. Организм Анны рефлекторно отреагировал выбросом в кровь веществ, которые Анна истолковала как сладкое головокружение. Ее чувствилищу нравилось чесаться о личность Вронского, и она с удовольствием разменивала время своей безвозвратно уходящей жизни на эти ощущения.

Соприкоснувшиеся присоски совокупляющихся вакуумировались, создав изрядное разряжение на входе в организм, и Анна почувствовала в своей ротовой полости вкусовой отросток самца, который шевелился там, будто живой толстый слизень. Анна прикрыла кожными складками органы зрения, чтобы внешняя информация не мешала ей целиком сосредоточиваться на внутренних ощущениях. Она почувствовала, как матерый самец подхватил ее организм передними конечностями и расположил горизонтально на деревянной станине для ночной лежки.

Некоторое время оба издавали смодулированные звуки, а конечности Вронского находились в интенсивном тактильном контакте с внешними покровами самки. Затем слизистые оболочки анниных органов репродукции ощутили распирающее проникновение инъекционного отростка самца. Это был для нее самый любимый момент, потому что периодическое воздействие на слизистую оболочку органов размножения производило в ее организме подготовку к тому, что сама Анна могла бы охарактеризовать для себя как нутряной взрыв.

Если бы Анна родилась лет на сто позже, она попала бы в эпоху когда, завершив процесс скрещивания, самец спрашивал самку, был ли у той нутряной взрыв, и самка, следуя этикету, ритуально подтверждала, что взрыв прошел по плану. Но в эпоху Анны самцы этим еще не интересовались, да и самкам для удовлетворения было вполне достаточно мелких телесных содроганий, происходящих в теле самца и выделения из него белесой жидкости в объеме от 10 до 50 миллилитров.

Спарившись, теплокровные отпрянули друг от друга с целью релаксации, во время которой Анна решила выяснить для себя перспективу их отношений. Однако самцы подобных выяснений не любят, поскольку их основная биологическая задача противоположна самочьей – постараться оплодотворить за период жизненного цикла максимально возможное количество самок. Именно поэтому Анна почувствовала, что разговор не клеится, в результате чего из ее органов зрения начались обильные выделения жидкости, превышающие штатное увлажнение на три-четыре порядка. Этих жидкостных выделений самцы также не любят, поэтому Вронский постарался немедленно свернуть информационный обмен, сославшись на занятость, и отправил Анну домой тем же способом, каким она переместила свое тело в его жилище – при помощи травоядного животного, управляемого неприглядным самцом низкого ранга.

По дороге домой Анна стала свидетельницей копулятивного акта между двумя маленькими симбиотическими хищниками, не имевшими хозяев, и подумала, что Огромный Колдун устроил мир так, чтобы все создания в нем могли испытать любовь, даже шелудивые псы. И что сам Огромный Колдун представляет собой не только сплав самого себя со своим Сыном и с Загадочной Субстанцией, но одновременно он еще и Любовь. Поскольку в языковой системе Анны и факт эмоциональной зависимости, и процесс животного совокупления назывался одним словом, не удивительно, что Анна отождествила Огромного Колдуна с Совокуплением. Но в одном она была права – весь мир вокруг самки был полон копулятивных актов! В ту самую минуту, когда ее тело перемещалось по Петербургу, на всей планете копулировали миллионы особей ее вида – в том числе, больные, увечные, с плохо работающими внутренними органами, потеющие и тяжело дышащие – они копошились, производя копулятивные акты одновременно с миллиардами пар самых различных летающих, ползающих, порхающих, плавающих созданий планеты. Огромный Колдун устроил мир так, что главными жизненными целями любых особей было найти пищевую протоплазму и полового партнера для случки…

Любовь не мешала Анне раз в день исправно опорожнять кишечник. И даже напротив, помогала! Ее организм стал работать гораздо лучше, повеселел, нормализовал процесс экструзии энтропии и подстегнул метаболизм. Однако опасность подстерегла ее с другой стороны.

Выйдя из специализированного помещения для метания экскрементов, Анна вошла в свою комнату и увидела Каренина. Целью прихода последнего был информационный обмен, в процессе которого Каренин пытался выяснить, отчего по социальному пространству ползут слухи о ее скрещивании с Вронским. Лицо Анны налилось транспортной жидкостью, и она попыталась объяснить Каренину, что испытывает к Вронскому эмпатические чувства, в формировании которых не принимают участие вещества, отвечающие за половые ощущения. В ответ на что Каренин заявил, что всем этого не объяснишь и поэтому, даже если Анна и копулирует с другим самцом, делать это нужно таким образом, чтобы не давать повода иерархии вслух обсуждать процесс анниной копуляции, поскольку это нарушает обычаи.