– Так я стал для тебя козлом отпущения? – ровным голосом спросил Чико.

– А почему бы не ты?

– Итак, подведем итог, – обратился Чико к Серене, глядя на Лиззи. – Я никогда к тебе не прикасался, никогда ни к чему не принуждал и никогда не участвовал в твоих играх. Так?

– Можно подумать, я бы позволила это тебе, оборванцу, – фыркнула Серена. – Ты рехнулся?

– Нет. Я в своем уме, – заверил ее Чико. – Но в то время ты не была настолько привередливой.

– Ты был юным и аппетитным, – небрежным тоном заявила мать Лиззи. Даже Реджинальда эти слова изумили, а Серена продолжала: – Ты добился, чего хотел. Надеюсь, тебе полегчало. Я желаю, чтобы теперь ты убрался отсюда.

Чико бросил взгляд на побледневшее лицо Лиззи:

– А ты хочешь, чтобы я ушел?

Неожиданно твердым голосом она ответила:

– Я хочу, чтобы ушли отец и Серена. Хотя бы потому, – обратилась она к ним, – что вас нельзя оставлять здесь без присмотра. Вам нельзя доверять. А мне необходимо приготовить все для завтрашних поминок.

Лорд Фэйн не нашел что на это возразить.

Серена, направляясь к выходу, заявила:

– Мы вернемся, когда будут вскрывать завещание.

«В этом можно не сомневаться», – подумал Чико и повернулся к Лиззи.

– Я оставлю вас одних, – тактично сказала экономка.

– Извини, Энни. – Едва за отцом и матерью закрылась дверь, Лиззи словно ожила. – Позволь представить тебе Чико. Может, ты помнишь, он приезжал сюда из Бразилии в гости много лет назад. Чико, это Энни, преданная подруга моей бабушки.

– И твоя, – с нежной улыбкой добавила пожилая женщина. – А мне и вправду знакомо ваше лицо, – добавила она, повернувшись к Чико и пожимая ему руку.

– Пожалуйста, не лишайте нас вашего общества, – обратился к ней Чико.

– Я все равно уже собиралась уходить домой, – заверила экономка и начала надевать пальто.

– Я остановился в пабе, в деревне, – помогая ей, пояснил Чико. – Со мной из Бразилии приехала моя помощница, Мария. Не могли бы вы немного пообщаться с ней, чтобы она не чувствовала себя одиноко?

– Конечно, почему бы и нет, – согласилась Энни. – Я приглашу ее сегодня к нам на чай. – Она посмотрела на Лиззи. – А завтра я вернусь сюда.

– Спасибо, Энни, – поблагодарил Чико, с облегчением увидев, что Лиззи улыбнулась. Она выглядела такой измученной. – Не беспокойтесь, я пригляжу за ней, – заверил он экономку, подождал, пока за ней закроется дверь, и мягко произнес: – Ну, как ты тут справляешься?

– Нормально, – ответила Лиззи.

Она казалась такой напряженной, но разве ее можно за это винить? Столько всего случилось за такой короткий промежуток времени. И неудивительно, что Лиззи не знает, чего ожидать от своего гостя. А сам Чико, взглянув на нее, понял, как скучал по этой женщине.

– А как ты? – спросила она.

– Чувствую себя куда лучше теперь, когда правда вышла наружу.

– Мне очень жаль, что в твой первый визит в Роттингдин случилось такое. А я почти ничего не знала о том, как все было на самом деле.

– Твоя бабушка сказала мне, что ты тогда была очень замкнута в себе. И к тому же тебе было всего пятнадцать лет. Откуда ты могла узнать правду?

– Тогда расскажи ее мне сейчас.

Чико посмотрел на Лиззи и вспомнил ее слова о том, как она изменилась. Это правда. Перед ним уже вовсе не та девчонка, какой он ее запомнил. Но Лиззи всегда была сильной, а сейчас стала еще сильнее, благодаря своей бабушке и прошедшим годам. Она заслуживает того, чтобы знать правду. Лиззи ее выдержит.

– «Вечеринки» твоих родителей на самом деле были разнузданными оргиями. Твои отец и мать называли их «представлениями» и приглашали людей участвовать в них за плату.

– Они превратили Роттингдин в бордель? – ошеломленно произнесла Лиззи. – Неудивительно, что моя бабушка вмешалась. Теперь я понимаю, откуда все эти слухи, ходившие по окрестностям, и почему надо мной насмехались в школе. Должно быть, все всё знали, кроме меня. Это было больнее всего, потому что я не могла себя защитить, не зная, в чем дело. – Помолчав, она сказала: – Спасибо за то, что рассказал мне правду, и за то, что поверил, что у меня хватит сил ее принять. Для меня это очень много значит.

Они еще помолчали, а затем Лиззи тихо выговорила:

– Я ведь хорошо знала тебя, Чико, и должна была тебе поверить, понять, что для твоего внезапного отъезда есть веская причина. И она в самом деле была.

Мои родители такие презренные люди. То, что они глупы, я поняла и сама, пока подрастала, видя это своими глазами. Но то, что они сделали тебе… – Она в отчаянии схватилась за голову. – Ну почему, почему я все время пыталась их оправдать?

– Ты всегда будешь к ним снисходительна, – мягко ответил Чико. – Ведь они – твои родители. Эти узы очень крепки.

– А как же ты? – с тревогой взглянула на него Лиззи. – Я покинула тебя в беде. Все эти годы непонимания после того, как о тебе распространили такие мерзкие слухи…

– Не беспокойся об этом. Все осталось в прошлом.

– Это так. Но действительно ли мы оба оставили прошлое позади?

– Моя спина достаточно широкая, чтобы заслонить его.

Лиззи покачала головой, словно давая понять: ей еще понадобится какое-то время, чтобы переварить то, что она сегодня услышала.

Чтобы отвлечь ее, Чико заявил:

– У тебя тут явно не все в порядке. Я бы хотел тебе помочь.

– Это не беспорядок, – возразила она, оглянувшись по сторонам. – Мы готовимся к ежегодной рождественской вечеринке.

– Я говорю вовсе не о рождественских украшениях.

– А о чем?

– Гордость – это замечательно, но ею не оплатишь счетов, – напрямик сказал Чико. – Я хочу помочь тебе выпутаться из сложной ситуации. – Увидев, что Лиззи непонимающе уставилась на него, он пояснил: – Я предлагаю тебе деньги. Столько, сколько тебе нужно.

– Сколько мне нужно?

– Тебе, должно быть, кажется, что для того, чтобы спасти Роттингдин, требуется очень большая сумма. Но для меня такие деньги – не проблема.

Взгляд Лиззи стал жестким.

– Это моя ответственность.

– Я не пытаюсь навязать тебе свою опеку. У меня есть благотворительный фонд…

– Так теперь я – объект твоей благотворительности?

– Нет. Но ты можешь потерять поместье, а мне хотелось бы помочь тебе сохранить его для вашего рода. Твоя бабушка тоже когда-то помогла мне.

– Это мой дом. Мне его и спасать. Я очень признательна тебе за предложение помощи, но не могу ее принять.

– Ты предпочитаешь отказаться от нее и подвергнуть твоих людей риску оказаться вышвырнутыми на улицу?