через пару дней их уже снова не было. И вместо того чтобы уволить или каким-то еще образом разобраться с неадекватным учителем, администрация применила креативный способ и забила окна листами фанеры. Забегая вперед, скажу: физику знали в школе все. Включая директора. Кому нужна и кому не нужна. Кроме физики, не знали ничего, потому что на вникание в остальные, не особо полезные и важные дисциплины, вроде русского языка и математики, просто не оставалось времени и мозгов. Часть учеников все же поступила в технические вузы, даже те, кто с детства хотел стать переводчиком или биологом. Но от английского и биологии в нашей школе можно было взять только «London is the capital of Great Britain» и начальные знания про фотосинтез – и поэтому ясно, что путь детям на эти специальности был закрыт. Но кто их спрашивал? Вот и я туда же. Разбуди меня сейчас, спроси правило буравчика или второй закон Ньютона – ведь выдам же без запинки. Правда, очень удивляясь, зачем эта лабуда до сих пор захламляет память.

На следующее утро я сразу попала в гущу школьных событий. На первом этаже, у раздевалок, шла драка. Причем не простая, не мальчишки друг друга портфелями мутузили. Дрались девочки-старшеклассницы. Красиво и беспощадно. Фрифайт в лучшем виде. В ход шли захваты за волосы, пинки в живот, удары ногами по корпусу. Вокруг бегали несколько учителей и директор, которые жалобно умоляли: «Девочки! Ну хватит! Ну сейчас опять милицию придется вызывать!» Толпящиеся на безопасном расстоянии малыши делали ставки. Наконец бойцов (или бойчих) разняли. «Девочек», растирающих разводы косметики по лицам, развели по разным углам. На поле битвы остались клоки выдранных волос и обломки яркой пластмассовой бижутерии. Но поздно: во двор уже въезжал патрульный газон. Видимо, у кого-то из педсостава все же сдали нервы, и он вызвал «ноль-два».

Маленькая ремарка. Я в своих рассказах выдумываю много. Все же пишу беллетристику, а не документальную прозу. Но в этом случае – все правда. Все. И заколоченные фанерой окна кабинета физики. И драка старшеклассниц в первый мой школьный день.

Первым моим желанием было – развернуться и валить, валить. Пока не досталось и мне. И пока я не попала в поле зрения директора. Ой нет. Попала. Отрезав мне путь к отходу, он дождался, пока я разденусь, передал какой-то учительнице, и меня под конвоем повели на второй этаж знакомить с классом.

Интереса ко мне новые одноклассники проявили мало. Ребята стояли у подоконников, уткнувшись в тетради и учебники, и со стеклянными глазами что-то повторяли перед уроком. Это меня сразило еще больше, чем только что увиденная драка. Не сочеталось одно с другим. Ну никак. И мозги вскипали. Впрочем, вскоре все встало на свои места. Первой была физика. В том самом кабинете с заколоченными окнами. Детская любимица набросилась на свежее мясо, то есть на меня, и начала выяснять, что я знаю и чего не знаю. Понятно, что, несмотря на пятерку по физике в предыдущей школе, я не знала ничего. В конце допроса мне была выставлена жирная двойка, и учительница с удовольствием констатировала, что после одиннадцатого класса я выйду со справкой. Дворником пойду работать. Могу начинать тренироваться прямо сейчас, вымыв за перемену полы в ее кабинете. Весь класс смотрел на меня с обожанием. Своим мычанием я на сорок пять минут избавила от пыток всех остальных.

На втором уроке, кажется английском, было уже проще. Я все так же сидела одна на последней свободной парте – больше свободных мест не было. Но почему-то это мое местоположение очень веселило одноклассников. Все оглядывались, перешептывались и расплывались в гадких улыбочках. Или их так веселил мой химический баран на голове? Хотя странно. В связи с окончанием геля мама опять завязала мою гриву в тугой хвостик, и ничего особо странного и выдающегося в моей внешности не осталось.

На перемене ко мне все же подошла одна темненькая девочка, видимо самая сердобольная. Или просто староста.

– Ты новенькая? Нельзя здесь сидеть. Это парта Оли. Оля не любит, когда кто-то садится за ее парту.

– Вот здорово! А куда же мне пересесть? Мест же нет больше?

Я оглядела кабинет. Пятнадцать парт. И каждая занята, кроме моей. Я прибегла к математике. Получалось, что в классе сейчас присутствуют двадцать девять учеников, и еще где-то шляется тридцатый наш сотоварищ. Некая Оля.

– Да, может, она болеет?

– Не, не болеет. В школе она. В кабинете директора небось. Сейчас придет – вон, милиция уже отъезжает.

– И что делать?

– Не знаю, – пожала плечами добрая активистка, – может, тебе в другой класс перевестись?

Тут рядом со мной шлепнулась чья-то сумка, и на соседнее место уселся долговязый парень.

– Во, давай я сяду с новенькой, а Олька, когда придет, пусть садится на мое, к Варламовой.

Варламова заверещала раненой газелью и в спешном порядке стала собирать учебники, чтобы сказаться больной и побыстрее покинуть класс.

– Не, с ума сошел? Варламова только-только отошла от развода родителей, ты снова ее хочешь в депрессию вогнать?

– Лучше пусть новенькая к Варламовой, а ты здесь.

Но договорить мы не успели.

В класс зашла та самая Оля.

Разумеется, девочку с мальчиком сразу же как ветром сдуло на безопасное расстояние. Первый раз я видела, как люди растворяются в воздухе. Остальные тоже пригнулись и притворились невидимками. Повисла пауза. И я осталась одна. Как в пустыне.

Но до остальных Ольге было мало дела. Она смотрела на свою парту и на меня.

Выглядела моя новая одноклассница специфически. Можно сказать и так. Мягко. Сейчас таких людей называют боди-позитивными. Тогда же для них существовало более хлесткое определение – «жиробасина». Правда, через минуту до меня дошло, что это вовсе и не жир. Просто Оля – огромная женщина. Баба-гора ростом выше ста семидесяти пяти сантиметров, и, наверное, с такими же объемами попы и груди.

Несмотря на пугающие габариты и не особо приятный взгляд, к горе подходило прилагательное «красивая». Абсолютно идеальное лицо. Выбеленные перекисью волосы с начесом и голубые, умело подведенные глаза. Н-да, меньше всего она напоминала подростка. Скорее, завуча. Но «завуч» в полной тишине прошла в конец класса и плюхнулась на соседнее со мной место. Стул затрещал. Затрещал и стол, на который дама грохнула свою сумку и локти. Я пригляделась к своей новой соседке повнимательнее и с ужасом опознала в этой массе звезду утреннего фрифайта. Это она раскидала троих нападавших, как теннисные мячики.

О господи. Вот повезло-то! Впрочем, Оля потеряла интерес и ко