сели в машину.

Она сидит, уставившись в окно, смотрит на вечер, на город в снегу и гирляндах.

Я тоже молчу, не говорю, что она сама хотела, за голову меня хватала и вжимала мое лицо между ног, и кричала, когда я рот открывал и вел языком по клитору.

Я ох*ел, просто с ума сошел от ее языка на члене, в том ЗАГСе, я так быстро кончил, словно за мной гнались гиены.

Я сегодня вернул долг.

И моему должнику все понравилось, Алина хочет еще – я вижу.

И мы продолжим.

— Сиди здесь, – сказал и припарковался у хозяйственного магазина.

Не верю, что усидит, не сбежит, и в машине ее запер. В магазине расплатился за черный прорезиненный чехол для лодки и утрамбовал его в багажник.

Поехали обратно.

Всю дорогу молчали.

И тут перед домом она сказала:

— Игната ты убил получается?

Получается?

Усмехнулся на ее ровный голос и попытки сдержать страх за дурацким вопросом.

— Да, Алина, – сказал и остановил машину во дворе, в ряду парковки. — Выходи.

Она вышла, я вытащил купленный мешок для лодки.

Убийство для меня – это повод. Без повода я не бью, даже руками.

Есть Руслан Коваль, которого я завалил бы, не задумываясь, сразу, чтобы враги лицо в лицо.

Но я выбрал стать его другом.

Полудружба, вместе, пока не прижмет, всё, как он верит. Всё, как верю я. Я бы всадил папин нож ему в сердце, давно, как только он начал мне доверять.

Но его дочь...

Мои карты спутаны.

— Стой здесь, – приказал Алине у подъезда и взбежал по ступеням наверх.

Уложил Игната в чехол от лодки. Затер кровь тряпкой и сунул ее туда же, закрыл молнию. Закинул чехол на плечо и спустился вниз.

— Это я была виновата, – на крыльце налетела на меня Алина, и я уронил чехол на бетонный пол. — Он же меня пытался... – она задохнулась и выговорила, — можно было его просто помучить, попытать.

Поднял чехол и понес его к машине, сунул в багажник и хлопнул крышкой у Алины перед носом.

— Иди в дом, – толкнул ей ключи. — Кого ты жалеешь, Алина? Он бы трахнул тебя. И убил.

Сел за руль, и перед глазами серость. Двинул дальше по черно-грязному снегу. Посмотрел в зеркало – и она побежала и в багажник уперлась ладошками, я газану и в снег ее сброшу – понимаю и не хочу.

Останавливаюсь.

Она распахнула мою дверь, и залезла на колени ко мне, как ребенок, которого я учу водить. Алина поерзала на мне, вздохнула, и хлопнула дверью.

— Поехали, – заявила.

— Алина, – обнял ее за талию, прижал к себе, — я труп везу в багажнике.

— Я знаю, – мы тронулись, машину ведет она, и я не понимаю, как так случилось, как я ей поддался. Я за рулем, и она у меня на коленях.

Назвал ей адрес.

— Это речка? – она вздрогнула.

— Да.

Я убил его – потому, что он тронул ее. Она – это мое. Я так хочу. Это все просто. Только я. Всегда был и всегда буду.

Алина свернула к речке, к черной глади, и вдали засветился берег – там санаторий, там их куча, огни горят, это здесь можно выкинуть неугодных.

— Ты его здесь хочешь оставить? – спросила она, когда я вывалил из багажника мешок и потащил к воде.

Ткань зашуршала по берегу, по траве и камням – я это только услышал. Затащил свой мешок в заросли камышей – там его не найдут несколько месяцев точно.

Вернулся к машине.

Алина топчется по песку и пытается раскурить сигарету, не получается, и я ее вырываю у нее из рук.

— Поехали, – открыл дверь.

Она забралась в машину, я сел за руль.

Мне хочется ей сказать. Что я не злой, просто так вышло. За нее я убью.  Любого. Так вышло.

Я врезался в нее по уши.

В ту первую встречу, я втрескался, и не будет других

— Куда ты дел Марка?

Спросила она, и я напрягся, какого хрена.

Добавил скорость, повернулся на нее:

— Я хочу тебя.

— Где Марк? – уперлась она, отвернулась.

И я признался.

— Марка больше не будет, Алина, – свернул во дворы, что ведут к салону ее отца. Выдохнул. — Нет Марка. И нет других. Никого нет в живых, Алина, – повернулся на нее. и сказал впервые честно, впервые в жизни: – Ты не будешь ни с кем, кроме меня. Только я. Поняла?

Она кивнула.

Я на нее посмотрел, и она на меня.

Пристально.

И когда мы подъехали, выскочила из машины, и побежала в салон отца.

Глава 23

ДЕМЬЯН

Я увидел ее впервые три года назад.

Голую.

Она совсем малолетка была, из душа выскочила в одних тонких трусиках, и я знал, что у Коваля есть две дочери, но к такому зрелищу был не готов.

Любовь с первого взгляда или мгновенный выстрел, когда сердце перестает биться – это одно и то же. Меня ударило тогда, ее запахом, чистым, ее красотой. Похоть и порок, желание – те грехи человека, те чувства, которые я не взял в расчет.

Три года я убивал.

Просто потому, что к ней посмели подойти.

И лишь теперь принял – хочу ее себе, насовсем, не смотреть, а трогать, целовать и слушать ее стоны, ее тело сжимать, в руках сдавливать.

— Коваль, я хочу твою дочь

Я это сказал. И это честно.

Алину я бросил в салоне только потому, что мне еб*чее благословение нужно было от ее отца.

Я его не получил.

— Что такое? – ответил он. — Хотеть мою дочь.

Коваль поднялся из кресла, как царь. Затушил сигару в прозрачной пепельнице. Подошел к бару, налил два стакана виски, второй протянул мне.

Он по кабинету расхаживает, как по орбите в космосе, с таким довольством и уверенностью, что ему принадлежит мир.

— Давай выпьем за наше сотрудничество, Демьян, – он улыбнулся, щербато. — Мне нравится с тобой работать. Ты ценный кадр, как говорится, — он хмыкнул. — И я ценю.

— Отдай мне дочь, – повторил. Прямо в глаза посмотрел, своему врагу.

Дети о подарках от деда мороза мечтают, я тоже так делал, но жизнь банально и тупо