– Валяй, я послушаю.

Надо мной в бездонном небе сияли незнакомые созвездия, и слова пришли сами собой:

– «Бог никогда не допустит, чтобы вы были испытываемы сверх сил, и Он верен Своим обещаниям. Когда вас постигает испытание, Он дает вам и выход, так чтобы вы смогли его перенести».

Мика пристально посмотрел на меня. Даже в темноте я увидел, как он поднял бровь.

– Библия. Первое послание к Коринфянам, глава десятая, – сказал я.

– Впечатляюще.

Я пожал плечами.

– Мне всегда нравились эти строки. Они напоминают о притче со следами на песке – ну, где Бог шел вместе с мужчиной по пляжу. На небе мелькали картины из его жизни, и после каждой из них мужчина замечал на песке две цепочки следов: одну – от его ног, другую – от ног Бога. В самые тяжелые времена вдоль его жизненного пути тянулась лишь одна цепочка следов. Но не оттого, что Бог оставил его во дни нужды… просто тогда Он нес его на руках.

– Так ты думаешь, Он не покинул нас? – помолчав, спросил Мика.

– Да. И еще я думаю, Он не хочет, чтобы ты покинул его.

* * *

Утром мы отправились к первым из статуй моаи, которые находились всего в нескольких минутах езды от гостиницы, прямо на побережье. Знай мы это раньше, могли бы разглядеть их прямо из номера гостиницы.

С нами поехали археологи, посвятившие жизнь изучению этих статуй. Они сообщили, что на острове жили примерно четырнадцать разных племен, и у каждого был свой вождь. Вожди-то и приказывали вытесывать из вулканического камня статуи, которые должны походить на них. Со временем эти статуи делали все больше и больше, ведь каждый вождь старался впечатлить подданных своим величием. Некоторые из моаи весят около тридцати тонн и возвышаются на двенадцать футов. Одна из незаконченных статуй достигает шестидесяти шести футов в высоту и весит почти пятьдесят тонн.

Затем нам рассказали про отсутствие деревьев.

Во времена первой колонизации остров Пасхи ничем не отличался от остальных островов Тихого океана. Однако население его росло, и деревья стали самым востребованным из природных ресурсов. Из них строили дома, их сжигали, чтобы приготовить еду, а на больших стволах катили статуи через остров. В прошлом полинезийцы мигрировали со своих островов из-за перенаселения, они плыли в каноэ в поисках новых земель, однако остров Пасхи находился так далеко, что дальше плыть было некуда. Из-за перенаселения и истребления ресурсов начались войны, длившиеся несколько поколений. Во время этих войн деревья вырубались по-прежнему. В конце концов их не стало, и людям пришлось сжигать все подряд, чтобы приготовить себе еду – даже жилища и каноэ. Выжить помогла рыбалка, но «эффект Ла-Ниньо» – очередное охлаждение вод вокруг острова, – длившийся два года, убил коралловые рифы, и рыбы стало гораздо меньше. В конце концов люди стали поедать друг друга.

Со временем выросли новые пальмы, а чтобы ускорить процесс, с Таити привезли взрослые деревья. К сожалению, они оказались больными и не только не прижились, но и заразили большинство пальм острова.

Первая статуя произвела на нас сильное впечатление. Вторая и третья тоже. На четвертой и пятой эффект новизны сошел на нет. Хотя местные археологи заверяли нас, что все статуи разные, на мой дилетантский взгляд они были почти одинаковыми: длинные уши, носы и рот, высеченные в лавовом камне.

Затем нас повезли к вулканическому карьеру, откуда и брали камни. Он находится на другой стороне острова, и расстояние, на которое передвигали статуи, впечатлило меня гораздо больше самих статуй. Я пытался представить, сколько людей потребовалось, чтобы передвинуть одну статую, не говоря уже о сотнях.

По обе стороны дороги расстилались зеленые пастбища, где резвились стада диких на вид коней. На острове Пасхи лошадь – символ достатка. Их завезли в конце девятнадцатого века, но из-за удаленности острова доставлять еду для лошадей было слишком дорого, и владельцы позволяли им свободно пастись на лугах. Литые мускулы и блестящая шерсть коней побудили Мику взяться за фотоаппарат.

Вокруг вулкана высотой в тысячу четыреста футов виднелись брошенные статуи. Некоторые лежали на боку, другие были почти полностью погребены под насыпью дороги, ведущей к дальней части острова. У самого карьера стояли статуи на разных стадиях завершенности. Опять-таки о причинах этого оставалось только гадать. Складывалось впечатление, что резчики ушли, но вскоре вернутся.

К вершине вулкана вела извилистая тропа, и треть группы решила подняться. Мы с Микой шли первыми. Под синим безоблачным небом, по теплой погоде, прогулка получилась приятно бодрящей. Вокруг острова во все стороны, насколько видел глаз, расстилался океан. И как только первые полинезийцы ухитрились выжить в нем и добраться сюда?

На вершине мы сначала сфотографировали окрестности, а потом сели почти у края обрыва, и Мика принялся разглядывать фотографии лошадей.

– Маме они понравились бы. Наверняка она захотела бы напечатать их и повесить в рамочке на стену, – сказал он.

– Да. И Дана тоже.

– Помнишь, как мы обучались верховой езде?

– Вообще-то я почти не обучался. Учили Дану и тебя, забыл?

– Точно. А почему ты не занимался с нами?

– Потому что денег не хватало, а вам двоим это нравилось гораздо больше, чем мне.

Мика обнял меня за плечи.

– Бедный средний сын. Вечно ощущал себя обойденным вниманием.

– Я не ощущал, я был обойден вниманием.

– Нет, не был. Мама и папа всегда гордились тобой. Они твердили, что я должен учиться лучше. Как ты.

– И потому убрали мой табель успеваемости с холодильника?

– Ничего они не убирали.

– Убирали!

– Правда?

– Правда.

– Я этого не помню.

– Ну еще бы.

Мика рассмеялся.

– Память – странная штука. Особенно ярко запоминается то, что нас ранило – такие события, которые люди вспоминают у психиатра на кушетке. Я как-то попросил на Рождество наушники и стереосистему. Небольшую, чтобы поставить в мою комнатушку, понимаешь? Мне тогда было лет двенадцать. Я несколько месяцев донимал маму этой просьбой, и в рождественское утро я вышел из комнаты и увидел их под елкой: наушники и стереосистему. На карточке было написано «Мике». Я так обрадовался – это был самый лучший подарок! А потом из комнаты вышла мама, и когда я поблагодарил ее, сказала: «Нет-нет, твои только наушники. Стереосистема для всей семьи». Я был раздавлен. Что хорошего в наушниках без стереосистемы? Это как купить один ботинок из пары.

– Наши родители иногда вели себя как ненормальные, правда?

– Иногда? Да, пожалуй.

Я помолчал, размышляя о прошлом.

– Пойдем. Нас ждут еще несколько статуй.