– Я еду в Сан-Франциско. Мой дом – Сан-Франциско, – ответил Ди Маджо, ускоряя шаг.

Мэрилин появилась почти через час после отъезда мужа. В черном шелковом платье она шла между своим адвокатом и руководителем отдела рекламы студии.

На бракоразводном процессе Мэрилин скажет судье:

– Ваша Честь, у моего мужа бывало так, что он мог не разговаривать со мной пять-семь дней подряд. Иногда даже больше. Я спрашивала его, что случилось, но он не отвечал… Мне не разрешалось принимать в доме гостей, за девять месяцев, что мы были женаты, ко мне приходили не более трех раз… В отношениях преобладали холодность и безразличие.

Позднее гример студии «Фокс» Уайти Снайдер выскажет свое мнение:

– Они любили друг друга, но не могли быть мужем и женой…

Но «за то, что она подняла юбку на тротуаре Нью-Йорка перед четырехтысячной публикой, она опять была осуждена на одиночество».

Мэрилин Монро и ее адвокат Джерри Гейслер во время слушания дела о разводе Монро и Джо Ди Маджо

В канун Рождества 1954 года, в парике с черными волосами и темных очках, Мэрилин ехала в сторону аэропорта Лос-Анджелеса. В ее сумочке лежал билет на имя никому не известной Зельды Зонк. И эта незнакомка в парике намеревалась оставить Голливуд и исчезнуть навсегда. Но даже в этом путешествии в никуда она была не одна.

Мэрилин Монро было всего двадцать восемь лет, а за ее спиной уже оставался огромный трагический опыт. Но впереди ее ждали новые испытания.

В полете из Голливуда Мэрилин сопровождал Милтон Грин. В аэропорту Нью-Йорка их должна была встретить Эми Грин.

Мэрилин Монро познакомилась с Милтоном за год до этих событий. Он работал фотокорреспондентом глянцевого журнала «Лук». 17 ноября 1953 года в журнале были опубликованы сделанные им фотографии Мэрилин. С того дня Грин вообразил себя гением и таскал сделанные им фотографии в кармане, предъявляя их при каждом удобном случае. Ему было тридцать два года, и после полета с Мэрилин в качестве ее попутчика муж Эми Грин станет ближайшим другом и защитником, а также деловым партнером голливудской актрисы. Так будет продолжаться на протяжении двух последующих лет.

В 1983 году в одном из интервью Грин скажет о Монро:

– По роду работы я встречался со многими моделями и актрисами. Но с такой интонацией голоса, с такой добротой и неподдельной мягкостью, как у нее, я никого не видел. Если она замечала на дороге мертвую собаку, она плакала. Она была настолько чувствительна, что мне все время приходилось следить за собственными интонациями. Позже я узнал, что у нее была склонность к шизоидным состояниям – она могла быть абсолютно умной и абсолютно доброй, а потом являть полную противоположность.

И при этом, говоря о Грине, который так трогательно указывает на ранимость натуры Мэрилин, некоторые биографы актрисы уверены, что Милтон Грин собирался не соблазнять Мэрилин, а использовать ее как «курицу, несущую золотые яйца». Когда актриса, проникшись доверием к новому знакомому, пожаловалась на закабаленность студией и несправедливое отношение к ней кинобоссов, фотограф решил: «отныне она должна нестись под его присмотром».

Как тонкий психолог, он говорил ей:

– Вы настолько известны, что можете играть роли по своему выбору. Например, героинь вашего любимого писателя Достоевского.

И она восторженно внимала его речам.

И когда однажды Милтон Грин сказал: «Вы должны порвать с Голливудом, потому что вы можете работать по своему усмотрению, не оглядываясь на этих шакалов, на этих алчных рэкетиров!» – она безоговорочно поверила ему.

Льстивые комплименты уму и таланту Мэрилин сыграли свою роль. Пока Грин излагал свой бизнес-проект, она уже придумала себе шестиэтажное учреждение под названием «Монро продакшнз». Эта фирма обязательно начнет соперничать с другими крупными студиями – «РКО», «XX век – Фокс», «Метро – Голдвин – Майер». И руководит этим масштабным процессом не кто-нибудь, а она сама. Она сама привлечет к работе самых крупных писателей, она сама станет выбирать, в каких фильмах ей сниматься…

Обратившись к биографу Ренеру, мы узнаем что стало решающим в принятии Монро поспешного решения.

Монро и Милтон Грин

« – А что, если Занук не согласится пересмотреть условия контракта?

– Что ж, – сказал Грин, – мы не будем сниматься три с половиной года, пока не истечет срок вашего контракта.

– Он, Занук, может принять такой вызов. Он-то продержится. А вот я?.. На что стану я жить это время, чем буду платить за квартиру? – спросила она прерывающимся голосом, с расширившимися от волнения глазами. – Чем я расплачусь за квартиру?

Грин просиял, – настал момент, когда он нанесет последний удар этой очаровательной, трагичной, наивной Мэрилин. Грин аккуратно положил трубку в пепельницу и наставительно сказал:

– Вы с полным доверием можете подписать бумаги, которые я подготовил. В одном из документов сказано, что я, Милтон Грин, обязуюсь обеспечивать ваше существование до истечения срока контракта, связывающего вас с «Фокс». Я обязуюсь оплачивать вашу квартиру, питание, туалеты и даже косметический кабинет.

Она расплакалась от радости в его братских объятиях. <…> Грин, оставивший жену в Нью-Йорке, звонил ей в течение всей ночи, из каждого ресторана, чтобы успокоить ее, приглушить ревность, сообщить, что дело «зреет», что Мэрилин для него не женщина, а самая потрясающая статья дохода, о какой только можно мечтать. Он твердил, что каждая ночь, проведенная где-нибудь с Мэрилин, приближала их – миссис Грин и мистера Грина – к великому дню».

Попав в лапы хитрого и расчетливого предателя, актриса долгое время станет пребывать в неведении. Прибыв в аэропорт Нью-Йорка, она очутилась свидетельницей совершенно милой на первый взгляд сцены. Эми Грин встречала мужа с семимесячным младенцем Джошем на руках. Картина безоблачного семейного счастья буквально гипнотизировала бездетную, одинокую актрису. И при этом Мэрилин «в ее экзальтированном состоянии и в голову не приходило, что все это показное и притом временное».