С Израилем Страсбергом, 1953 г.

Она снова стала никем. Она снова была одна. Но перерождалась ли она или прозябала в пустоте? Ощущала ли она свою профпригодность в этом гнусном «вертепе», как говорили одни, или же, как искренне считали другие, в «святая святых американского актерского мастерства»? Здесь ее считали ничтожеством, ведь она не понимала большую часть того, что говорит этот Ли; по словам другой ученицы студии, «проблема Мэрилин состояла в том, что она так боялась, что у нее ничего не получится, что становилась скованной, и поэтому все считали ее тупой».

А ведь буквально перед своим опрометчивым скатыванием в «вертеп» Ли Страсберга, Мэрилин Монро несколько недель брала уроки актерского мастерства у Трумен Кольер, вплоть до самой кончины этой великой актрисы.

Кольер на протяжении нескольких лет занималась только тем, что готовила американских актеров. Познакомившись и позанимавшись с Монро, она дала свою оценку:

– О да, в ней что-то есть. Она красивое дитя. Но я не могу назвать ее актрисой, во всяком случае в традиционном смысле слова. То, чем она владеет, – эта аура, это свечение, этот трепетный ум – может так и не проявиться на сцене. Все это так хрупко и трудноуловимо, что может быть ухвачено только камерой. Это – как колибри в полете: только камера в состоянии запечатлеть поэзию этого. Тот, кто полагает, что эта девушка просто вторая Харлоу или шлюха, или что там еще, – просто безумец. Я надеюсь и молю Бога, чтобы она прожила как можно дольше, чтобы раскрепостить странный чудный талант, который ищет выхода в ней, подобно заточенному в темницу духу…

Ли Страсберг и Аль Пачино в фильме «Крестный отец»

* * *

Ли и Паула Страсберг охотно привечали беглую Монро в своем доме. Вскоре шумный и многолюдный еврейский дом Страсбергов стал для нее более близким, чем дом супругов Гринов в Коннектикуте. Во время побега из Голливуда к Монро вернулась самая важная составляющая ее натуры – ощущение сиротства, чему активно поспособствовали все эти «благодетели», ворвавшиеся в ее жизнь и желающие таскать «злотые яйца из-под золотой курицы».

Паула Страсберг за короткий срок в буквальном смысле превратилась в ту, кем была для Монро Наташа Лайтес; Паула присутствовала и на съемочной площадке, и в личной жизни Монро. Две еврейские кумушки действовали по одному и тому же сценарию, по одной тонко просчитанной схеме и, можно сказать, что Пауле и ее семейству досталось то, что могло перепасть Лайтес.

Старания Страсбергов было вознаграждено: используя присутствие Мэрилин во время сбора средств в пользу студии, режиссер получил сотни тысяч долларов. Мэрилин щедро отблагодарит эту семью и позже, спустя некоторое время, когда оплатит немалые расходы режиссера во время его поездки в Советский Союз. Не исключено, что здесь сыграл шантаж, а не только желание быть благотворительницей. Сын Джон в день восемнадцатилетия получил от белокурой звезды автомобиль «Тендерберд». Для многих знавших Мэрилин стало шоком, что в своем завещании все личное имущество она оставляла Страсбергу. После смерти человека, которого Ли Страсберг называл «бездарной», в его доме в Нью-Йорке окажутся все ее многочисленные кинонаграды, а также письма, книги, меха и одежда, вплоть до нижнего белья. Позже методом интриг Страсберг присвоит все права на один из фильмов Мэрилин, «Принц и хористка».

Случайная встреча мегазвезд – Монро и Дитрих

Чем же на деле обернется для Монро учеба в студии Ли Страсберга? В последние годы и месяцы жизни актриса часто попадала в психиатрические лечебницы. Кроме иных психических проблем, доктор звезды Ральф Гринсон признает и следующую: «Она не выносила малейшего намека на гомосексуализм. Хотя у нее была явная боязнь гомосексуализма, она против воли все же попадала в ситуации с гомосексуальной окраской. Но стоило ей почувствовать это, как она тотчас обвиняла в этом других людей и они становились ее врагами».

Первая афиша, на которой могло быть написано имя Мэрилин…

На одном из «кликушеских сборищ равви Страсберга», пребывая среди людей, «как правило безвестных, но с большим самомнением», Мэрилин вдруг столкнулась с мужчиной своих давних мечтаний – с Артуром Миллером. В этой еврейской среде Миллер был своим человеком, он дружил со Страсбергом и одним из последователей его Актерской студии Элиа Казаном.

Ныне драматург работал над пьесой «Вид с моста». Он забрел сюда, чтобы слегка развеяться, а увидев Мэрилин, попытался даже развеселить актрису.

«Он оживленно болтал с Мэрилин, стоя возле стены, к которой она прислонилась, и его сверлила навязчивая, себялюбивая и мальчишеская мысль, что он мог бы увести ее за собой хоть сейчас. После стольких лет упорного молчания, после того, как он оттолкнул ее от себя, он может сейчас также без особых церемоний привлечь ее к себе, просто потому, что у него нашлось для этого время». Вот как просто сложились обстоятельства, и как высоко было расстояние от трона, с которого упала кинодива, до дна, где она теперь пребывала… хотя, возможно, иные биографы придерживаются совершенно противоположного мнения, – все зависит от того, с какого ракурса смотреть на события тех давних лет.

В тот год жизни в Нью-Йорке Мэрилин стала говорить новым друзьям, что встретила здесь свою любовь. Ей в ту пору было двадцать девять, Миллеру – около сорока. С женой Мэри, с которой драматург прожил пятнадцать лет, и двумя детьми-подростками он по-прежнему проживал в Бруклине, где провел детские годы. Это было время в жизни драматурга, когда, по словам Э. Саммерса, «Жена, которая в первые годы их семейной жизни работала, чтобы он мог писать, которая родила ему детей и исправляла его рукописи, больше не устраивала его. Дело шло к разводу…»

Когда они познакомились в Голливуде, Мэрилин Монро была почти неизвестной старлеткой, стремящейся в звезды; ныне в Нью-Йорке рядом с Миллером оказалась состоявшаяся мегазвезда, но – в силу обстоятельств – с «удушающим чувством неполноценности» (по словам Мэрилин).

Миллер, который не ответил ни на одно письмо, ни на один звонок прежней Мэрилин, теперь сделал первые шаги навстречу. После первой встречи в Актерской студии Миллер выждал пару недель, а затем позвонил Пауле Страсберг и попросил номер телефона Мэрилин. Они встретились в доме их общего друга, поэта Нормана Ростена, который учился вместе с Миллером в Мичиганском университете. Так начался новый любовный роман.