— Не смейте! Ой! Уберите прочь от меня ваши мерзкие лапы! Пустите! Нет!

Райлан не обращал ни малейшего внимания на ее протесты и попытки высвободиться из его рук, продолжая аккуратно и сосредоточенно развязывать мокрые тесемки. Сопротивление девушки было подобно попыткам маленькой мухи вырваться из объятий огромного паука. Лишь намокшая ткань затрещала от одного из ее резких рывков.

— Продолжайте в том же духе, — деловито посоветовал Райлан, — и вы в клочья порвете свое платье. Вы этого добиваетесь, не так ли?

— Мне плевать, что будет с платьем! Я ненавижу вас!

— Не сомневаюсь. Это, однако, ничего не меняет. Вам придется снять с себя эту мокрую тряпку.

— Вы… вы мерзкое, развратное чудовище! — воскликнула девушка, чувствуя, как от его наглого, самоуверенного тона в ней закипает волна бессильной ярости.

— Развратное? — переспросил Райлан, поворачивая ее лицом к себе. Его темно-синие глаза скользнули вниз и вверх по ее фигуре, критически оценивая, как показалось девушке, мельчайшие детали ее внешности и наряда. Затем, убрав руки с ее плеч, он отступил к холодному камину.

— Боже, спаси меня от девственниц, — пробормотал он вполголоса и, снова повернувшись к Джоанне, добавил:

— Снимайте свою мокрую одежду, женщина, возьмите с кровати одеяло и завернитесь в него. И вот еще что, Джоанна. Учтите, что ваша невинность является не менее ценным товаром, чем ваши владения в той сделке, которую я собираюсь заключить. Помня об этом, я не стану на вас покушаться, каким бы развратником я вам ни казался. Так что со мной вы в безопасности.

Он смотрел на нее с надеждой и любопытством, слегка подняв брови, и ждал, что его слова возымеют немедленный эффект. Затем, махнув рукой, отвернулся к камину.

Джоанна некоторое время стояла неподвижно, обдумывая услышанное. Она никак не могла унять дрожь. Неужели он сказал правду и ей не следует опасаться его гнусных домогательств? Нет, но каков наглец?! Видывал ли свет более бесстыжего человека? Говорить вслух о таких сокровенных, интимных вещах! И с такой вульгарной прямотой!

Однако, искренне возмущаясь бесцеремонностью Райлана, Джоанна не могла не признать, что слова его принесли ей некоторое облегчение. Жениха, безусловно, должна обрадовать непорочность его невесты. И сэр Райлан Кемп, надеясь выдать Джоанну замуж за одного из своих друзей, не станет бесчестить ее. Разумеется, это не означало, что она готова была тотчас же и без всякого смущения раздеться в его присутствии. Но по крайней мере можно было не опасаться, что он попытается овладеть ею в этом уединенном домике на пустынном острове.

— Не могли бы вы пока выйти наружу? — спросила она с надеждой.

— Нет, не мог бы, — ответил он, криво улыбнувшись. — Однако смею уверить вас, миледи, что уж как-нибудь совладаю со своей низменной природой. Мне глубоко безразлично, будете вы одеты или раздеты. Главное — это ваши безопасность и здоровье.

Джоанна поняла, что спорить с ним и упрашивать его бесполезно. Сопя от возмущения, она подошла к кровати и сдернула грубое шерстяное одеяло. Закрепив один его конец на деревянной ручке оконной рамы, другой она привязала к дверце шкафа. Получилось некое подобие ширмы, за которой она и скрылась. Поспешно стянув с себя мокрое платье, девушка осталась в тонкой льняной рубахе. Закутываясь в одеяло, она не сводила настороженного взгляда с Райлана, который по-прежнему сидел на корточках у камина спиной к ней. Одеяло покрыло ее всю, как мантия. Концы его она завязала под подбородком. Свое мокрое платье она повесила на шкаф, продолжая следить за каждым движением Райлана.

Но он даже не взглянул на нее, всецело поглощенный своим занятием. Джоанна испытала облегчение, смешанное, однако, с некоторой долей досады и разочарования. «Это из-за того, что дверь загорожена тяжелым шкафом, — подумала она. — Лорд Блэкстон знает, что мне не убежать отсюда, а больше его ничто не заботит».

Если бы только Джоанна знала, как она была неправа! Сидя на корточках у очага и высекая огонь с помощью кремня и железного бруска, Райлан думал о том, что, если шторм не стихнет в самое ближайшее время, ему придется покинуть уютный домик, чтобы не оставаться наедине с этой юной послушницей. Леди Джоанна была сущим наказанием — упрямая, своевольная, капризная. Но ее медно-рыжие волосы и зеленые глаза могли бы кого угодно заставить забыть обо всем на свете. И в этой мокрой рубашке, обрисовывающей ее стройную фигуру…

— Тысяча проклятий! — вырвалось у него, когда кремень, соскользнув с железного бруска, больно ударил его по пальцу.

Однако восклицание это было не столько реакцией на внезапную боль, сколько отзвуком обуревавших его неистовых чувств.

Скорчившись у огня, Джоанна старалась сосредоточить все свое внимание на похлебке, которая едва начинала загустевать в жестяной кастрюле. Девушка наконец согрелась. Ей было даже жарко под колючим шерстяным одеялом, к тому же стеснявшим ее движения. Но она и помыслить не могла о том, чтобы снять его и остаться в одной рубашке — здесь, наедине с этим бесстыжим негодяем.

Райлан сидел на грубом деревянном табурете в противоположном углу комнаты. Разведя огонь, он привязал к крюкам, торчавшим из стен, пеньковую веревку и развесил на ней платье Джоанны и всю свою одежду. Наготу его прикрывала теперь лишь кое-как обернутая вокруг бедер простыня. Мгновенно скинув с себя промокшую блузу, куртку и рейтузы, он даже не попросил Джоанну отвернуться и со свойственным ему цинизмом лишь усмехнулся в ответ на ее негодующий взгляд.

Разумеется, она поспешно отвернулась, но успела увидеть его обнаженную грудь, и теперь, глядя на пузырящийся суп, видела перед собой эту грудь — широкую, загорелую, с черными курчавыми волосами между двух едва намечавшихся сосков и багровым шрамом, змеившимся по ребрам.

Все непродолжительное время их знакомства она невольно думала о своем похитителе как о существе с каменным сердцем, железными мускулами и нервами, как канаты. Но по какой-то непонятной причине вид этого багрового рубца в корне изменил ее представление о лорде Блэкстоне, заставив ее признать, что он — живой человек из плоти и крови, мужчина.

Уж в чем ему не откажешь, так это в мужественности, подумала Джоанна. Какие густые волосы у него на груди, там, где у нее самой такая мягкая, нежная кожа, как малы его темные соски по сравнению с ее округлой грудью…

Она почувствовала, как от этих мыслей уже знакомая волна тепла поднимается из глубин ее лона, охватывая все тело.

О, теперь она ничем не лучше Винны, с горечью подумала девушка. Ею овладели нечестивые мысли, и она не в силах прогнать их прочь. В волнении она облизала пересохшие губы, но это лишь вызвало воспоминание о страстном поцелуе, к которому Райлан принудил ее. Неужели это было только вчера?

Отведя за ухо длинную прядь волос, Джоанна наклонилась к очагу и принялась помешивать похлебку. Но мысли ее помимо воли возвращались к человеку, сидевшему на табурете в углу комнаты, к человеку, о котором она так старалась не думать. Три дня тому назад она и не подозревала о существовании Райлана Кемпа. Она не помнила, чтобы дома, в Оксвиче, когда она была ребенком, при ней упоминали это имя или замок Блэкстон. И вот теперь, за два коротких дня, вся ее жизнь из-за этого человека полетела вверх тормашками. Первым сокрушительным ударом были вести, привезенные им из Оксвича, вторым — похищение ее из монастыря и третьим — тот поцелуй.