Он вопросительно смотрел на нее из полутьмы салона.

– Я не знаю, куда ехать, – робко проговорила Юлька.

– Как это? – не понял Вадим.

– Ну, я не знаю адрес вашего офиса, вы же мне его не говорили, – с отчаянием прошептала она. И добавила в свое оправдание: – Меня шофер вез.

Напрасно она переживала. Вадим прекрасно понял, что это его промашка, девушке действительно не называли адрес.

– Вот, – он протянул ей в окно визитку. – Там адрес и все телефоны.

– Спасибо, до свидания, – пискнула Юлька и мелко посеменила в сторону пустыря.

– Да уж, – посмотрел ей вслед Вадим. – Не фотомодель… Какое тут «от бедра», как корова на льду… Удивительное отсутствие женственности, даже ходит как бабка.

«А дома ее кто-то ждет, – кольнуло Вадима. Ему это было неприятно. – Нет, это не ревность, это… – попытался он убедить себя и запнулся. – А что это?»

Ответа не было. Это нервировало. Он с раздражением вылез из машины и, злясь на себя, пошел за Юлькой. Ступив на проторенную народом тропу, Вадим тут же сбился с размашистого шага уверенного в себе, состоявшегося мужчины, нелепо замахал руками и чуть не рухнул в полужидкий растоптанный снег. Под сероватой кашей был идеально гладкий лед. Сразу стало понятно, почему она так семенила. Он тоже пошел мелкими шажками, посмеиваясь над собой.

«За подобное высокомерие надо было бы тебя мордой в сугроб, Вадим Сергеевич! Ишь, не понравилась походка. Может, на подиуме она всем моделькам сто очков вперед даст…» – развлекая себя подобными мыслями, он двигался за Юлькой. Допустить, чтобы она одна шла в кромешной темноте по пустырю, он не мог. Вот убедится, что девушка вошла в дом, и уедет.

Худенькая фигурка мелькнула в освещенном проеме двери и исчезла. Вадим вернулся к машине.

Юлька подошла к лифту, безрезультатно потыкала кнопку вызова: опять не работает! Она медленно стала подниматься по ступенькам. Только бы Катя с сыном еще не пришли! Мама, если не успеет ее переодеть и раскрасить на свой вкус, будет злиться.

Галина Даниловна была одна.

– Что ты так долго, – засуетилась она, едва открыв дверь. – Скорее, я все приготовила, платье на кровати. Распусти волосы! Макияж я сделаю тебе сама! – Указания вылетали, как из пулемета. Юлька устало добрела до своей комнаты и буквально упала на стул. Хотелось спать, а не принимать гостей, тем более женихов.

– А где папа? – крикнула она.

– У Володи. Он будет только мешать, кроме того, сегодня футбол, – сообщила мама, звякая хрусталем в гостиной.

– Я бы лучше футбол посмотрела…

– Что ты говоришь, я не слышу…

– Ничего, мам! – заорала Юлька. – Я сама с собой!

– Это старческое, – констатировала мама. – У старых дев такое бывает. Это от сексуальной неудовлетворенности.

– Я беременная старая дева! – крикнула Юлька.

– Ты с ума сошла! Перестань орать на весь дом, – мама материализовалась в дверях, сердито сдвинув брови. – Хочешь, чтобы соседи пришли нас поздравить с прибавлением?

Будущая мамаша весело засмеялась, представив лицо пришедшей с поздравлениями Марьи Ивановны, вредной старухи-соседки.

Когда Костик единственный раз заночевал в их квартире, придя знакомиться с родителями предполагаемой невесты, у них произошла замечательная история.

Костя после полуночи вышел на балкон покурить. Стояла дивная погода, чирикали какие-то птички, пахло цветами и свежестью. В общем, потрясающая романтическая обстановка. Идиллию нарушил протяжный звонок в дверь. Кто-то налег на кнопку и не отпускал ее, пока мама, вылетевшая в коридор в одной ночной рубашке, не открыла дверь. По квартире тут же разнесся пронзительный голос Марьи Ивановны:

– Галя! У тебя на балконе вор! Голый мужик с сигаретой! Вызывай милицию, срочно!

Мама пыталась унять разбушевавшуюся соседку, размахивавшую толкушкой, но та, не слушая объяснений, прорвалась в Юлькину комнату и подлетела к балкону.

– Сдавайся, паразит! Милиция уже едет, ты окружен, отдавай вещи.

Увидев, что вещей на балконе нет, она завопила еще громче:

– Галя, Борис! Он все сбросил сообщникам, бегите вниз!

Тем временем Костик, ничего не слышавший и мирно наслаждавшийся ночной тишиной, обернулся на звук и в ужасе уставился на бабку, размахивавшую гранатой. Он моментально решил, что бабка – это сумасшедшая родственница, которую от него прятала будущая родня. Конечно, кому же захочется хвалиться таким достоянием, тем более что шизофрения передается по наследству! И вот теперь, когда все спят, маньячка вырвалась на свободу, и сейчас прогремит взрыв, оборвав его молодую жизнь… С проворством ящерицы Константин переполз через перила и повис, поняв, что прыжок с третьего этажа тоже может привести к летальному исходу.

В этот момент Юлька с матерью наконец оттащили соседку от балкона, и Галина в цветистых выражениях объяснила бабульке, что не следует орать после полуночи и врываться на чужую жилплощадь. Марья Ивановна, искренне желавшая помочь соседям, страшно обиделась и с тех пор не здоровалась.

А уж что пережила Юлька, выйдя на балкон и не обнаружив там Костю! Горестно взвыв, она завопила в ночь:

– Где ты, где ты?!

Жених, из последних сил цеплявшийся за ограду балкона, не узнал ее голос, осипший от неожиданного потрясения, и затаился, решив, что бабка хочет его добить.

На балкон выскочила мама:

– Что случилось, Юляша?

– Костя… он… – Юлька разрыдалась.

Мама все поняла и перегнулась через перила.

– А-а-а-а-а! – разнесся по округе ее вопль.

В доме захлопали окна и балконные двери. Раздались недовольные голоса разбуженных соседей. Фасад дома ожил.

– Что?

– Убили!

– Да нет, драка просто!

– Человек с крыши прыгнул!

– Зарезали кого-то! Я сама видела, как по лестнице мужик с ножом бежал…

– Не с ножом, а с топором!

– Да не мужик, а целая банда!

– Да что вы врете, стреляли…

– Они и стреляли, с улицы, по окнам!

– Сегодня передавали по телевизору, что в городе появилась группа сектантов. Они отстреливают жителей определенных домов. Вот у нас номер 6. Им цифра не понравилась, и все… Теперь мы все приговорены!

– Ой мамочки, кусты шевелятся!

Фасад моментально опустел.

Мама наконец отдышалась и сказала совершенно нормальным голосом:

– Срочно зови отца, твой Костик висит с той стороны балкона и того гляди сорвется.

Юлька метнулась к перилам, потом за папой. Он спал. Ни вопли, ни топот его не потревожили. Папа реагировал только на звонок будильника. Юлька с огромными усилиями растормошила отца, и через десять минут трясущегося Костика уже укладывали в постель.