— Ты боярин, не гневи бога, — осадил резанца Анфал. У новгородца не было никакого почтения к боярам, акромя своего государя, разумеется. За Андрея Анфал готов отдать свою жизнь не раздумывая, и не только он — весь княжий двор почитал за честь животы положить за Андрея.

— Постой, — Андрей остановил Маслова, целившегося в одинокого всадника, смело приближавшегося к ограде.

— Не стрелять! — громко продублировал Анфал приказ князя. Толмач перевел слова новгородца «немцам». Те опустили арбалеты только после того, как испанец кивком головы подтвердил им приказ. С дисциплиной у них тоже все нормально.

— Не след его пускать, — озобоченно сказал Маслов, указывая Андрею на покосившиеся ворота.

— Сам знаю, — процедил Андрей.

Положение у них аховое. Людей мало, даже помощь испанца и его малочисленных людей погоды не делает. Зачем вернулись татары? Вот вопрос…

— Прикройте меня, — отдал приказ Андрей разом решившись на переговоры с татарином.

— Я с тобой, — Маслов соскочил с сундука, на котором стоял. Тын хоть и невысок по меркам Андрея, но не выше среднего роста нынешних людей. Маслову, как раз по макушку, оттого мужики натащили хлама, что бы можно было стрелять.

— Нет, — жестко воспротивился Андрей намерению друга пойти с ним. — Я один.

— Государь, — Анфал осторожно ухватил Андрея за руку, останавливая князя. — Не ходи един.

— Где наша не пропадала, — легкомысленно отмахнулся от новгородца Андрей, — Что един, что вдвоем — один фиг.

Андрей сел в седло и выехал на встречу. Татарин терпеливо ждал.

— Я Усейн, сын Сарая, — представился бусорманин.

Вежливый, блин.

— Я Андрей, — в свою очередь представился Андрей и добавил не уточняя. — Князь.

Татарин внимательно посмотрел на Андрея.

— Урус, — он усмехнулся и его жидкие усы при этом смешно топорщились в стороны, как у кота.

— Говори, что надо? — резко спросил князь.

— Верни отца и мы уйдем, — поставил условие Усейн. Андрей задумался, плевать, что татарин нервничает, горяча своего коня, обождет не князь же в конце концов. Среди пленных был только один человек, по возрасту подходивший на требуемую личность. Он был без доспеха, но в одежде из дорогих тканей. Правда, старик пострадал, в толкучке сломав руку. Чудо, что его не стоптали лошадьми в той давке.

Татарин не терпеливо ждал ответа, но попыток схватиться за оружие не предпринимал.

— Жди, — выдохнул Андрей, он не решился на самостоятельное принятие решения не посоветовавшись с другом. Князь десять раз пожалел, что отослал Булата и еще ему очень не хватало дельных советов его воеводы и Кузьма как назло лежит в беспамятстве. Что посоветуют Данила и Анфал и ёжику понятно. Анфал будет против драки и Даниле лишь бы подраться, он врагов считать привык уже мертвыми. Кулчук же еще мал для дельных советов, у парня на уме одни схватки с врагами, он спит и видит только наезды на врагов. Нет, Кулчук не советчик. Остается Маслов, но можно ли доверять Косте? Слишком много неясностей в их отношениях.

— Хорошо, — кивнул Усейн, соглашаясь, тут же предупредил с угрозой в голосе, — Долго ждать я не намерен.

— Усейн… Усейн[21], - боярин задумчиво повторял имя татарина словно пробовал его на зуб. — Чей сын он говоришь?

— Каково-то Сарая, — пожал плечами Андрей.

— Усейн сын Сарая…, - Костя вновь задумался, внимательно разглядывая всадника за частоколом, и вдруг, вспомнив, весело рассмеялся.

— Ну? — Андрей не мог понять веселья друга.

— Ты знаешь кто нам в руки попался? — спросил Костя с хитрецой в голосе.

— Не томи душу, — помотал головой князь.

— Сам эмир Сарай Урусахов сын![22]— с важность произнес резанец.

— Мне по барабану чей он сын, ты дело говори, — не оценил торжество друга Андрей.

— Сарай — был эмиром при Идегее и многие еще помнят его. Лет осемьнадцать назад, он сжег стольный град резанский. И на Москве зла сотворил не мало, — просветил друга резанец. — Думаю, что за него много серебра получить можно, на Москве найдутся желающие увидать его башку на колу.

— Костя! — прервал друга Андрей. Ты чего? Какая Москва? Он старик уже и рука сломана у него, не довезем мы его — он того и гляди окочуриться.

— Я о том и говорю, — Маслов вновь посмотрел в сторону вражеских всадников, ожидавших чем закончатся переговоры. — А этого Усейна я вспомнил. Оглан он, брат Яголдая, темника царского, из Курской орды.

— Слушай друже, ты мне совет дай, если отпустим старика, ты веришь, что они уйдут? — взволнованно спросил Андрей.

Против татар у них не было шансов, задавят числом и арбалеты не помогут. С другой стороны, что мешает оглану получить живого отца и напасть? Слово? Да, фигня это. Оглан не купец. Слово дал — слово взял.

Если уйдут — опять не слава богу. Его пушкари с пищалями сторожат выход на реку. Татар не пропустят и не ясно чем там дело кончится. И вообще, от пушкарей нет никаких вестей, связи с ними нет. Вот бы рацию сюда! Мечтать не вредно! Еще бы танк и вертолет огневой поддержки. Размечтался одноглазый.

— Тьфу, — Андрей трижды сплюнул через левое плечо, он стал очень суеверен после того как потерял половину уха. Потерять глаз или руку в эти неспокойные времена — раз плюнуть.

— Вернуть надо эмира, — наконец высказался Костя. — Все одно скоро окочурится бусормен.

— Ты, Анфал? — вопрос был задан новгородцу. Он смутился под пристальным взглядом господина. Старый вояка труса не праздновал, но против неполных двух сотен татар, да еще каких татар! Нет, ловить тут нечего.

— Уходить надо государь! — горячо сказал Анфал.

— А добро? — это Данило вмешался в разговор. — Добро, значит бросить?

— На кой им добро? Много не утащат, — Анфал развернулся к приятелю лицом. — Им животы спасать надобно, а ты добро.

— Да, бог с ним, с добром, — потдержал новгородца Маслов. — Едино все Сеидка приберет на дележ. А вот уходить не следует. Догонят и посекут.