Я сделал, как было велено. Д’юма, разумеется, уже успел закрепиться на одном из сидений и не прекращал грязно ругаться, заставляя сидевшую рядом с ним шаманку буквально выть от досады.

– Во имя Тени, заткните его кто-нибудь или я с ума сойду!

Никто не обратил на нее внимания, равно как и на матюги Д’юмы. Над приборной панелью парила световая диорама, в реальном времени отображавшая заданный участок пространства, и вся она была усыпана ярко-красными огоньками. Крейсеры выпустили истребители! Теперь-то за нас взялись всерьез, понял я, чувствуя, как собственное сердце ухает вниз с трамплина.

– Господи, сколько их там! – охнул Д’юма в перерыве между руганью. Сейчас он выглядел начисто лишенным какого бы то ни было чванства и невозмутимости, и, если честно, я его понимал. Умудриться пережить бомбардировку, а потом вновь оказаться на прицеле у целого полчища злющих, точно параксанские огнеосы, истребителей? После такого и сердце отказать может!

Тем временем, Мекет выжимал все что можно из «Ртути», стремясь вывести ее из зоны поражения и совершить гиперпрыжок. Вслед нам тучей сверкающих стрел летели лазерные заряды. Некоторые проскальзывали мимо, некоторые врезались в останки техносфер, испаряясь вместе с ними в небольших взрывах, но кое-каким выстрелам все же удавалось достичь цели. И если бы не более-менее мощный дефлектор и все еще активированный режим невидимки, наши трупы пополнили бы список вражеских побед. Бескрайний космос любого заставлял чувствовать себя ничтожным, но, когда ты становишься вожделенной добычей нескольких десятков боевых машин, такая фобия вырастает до поистине шизофренических размеров. А в голове кровавой подсветкой только одна мысль: «Я не хочу умирать!». Не здесь! Не сейчас! Никогда!

И только одно не позволяло мне окончательно удариться в панику – осознание, эхом доносящееся с самого дна гравитационного колодца твоего естества. Могучая, как стихия, и невозмутимая, будто космос, Тень.

Которая бессмертна.

И сквозь ее волнующий шепот, я слышал в голове голос наставницы. Я не понимал слов, но чувствовал, что она довольна. Довольна мной и тем, что новая ступень взаимопонимания наконец-то достигнута. Теперь я еще чуточку меньше я и больше сама Тень.

– Почему мы еще не в гипере? – Тассия задала вопрос, и только повернув к ней голову, я смог удостовериться, что это действительно так. А тот голос в голове? Едва ли просто иллюзия.

– Пока еще рано, – изволил ответить Мекет. Оставаясь сосредоточенным на собственных мыслях, я, тем не менее, уловил спад напряжения в его тоне. Так-так, братец опять что-то замыслил.

– Что значит рано, Динальт?! – вспыхнул Д’юма, неистово ерзая в собственном кресле. – Я хотел, чтоб ты вывез меня отсюда живым! Я не думал, что ты станешь в салки с этими уродами играть!

– Ты все еще можешь выйти и подождать другое такси, – предложил Мекет, закручивая бочку.

Не окажись на корабле встроенных компенсаторов, боюсь, все стены «Ртути» оказались бы заляпаны содержимым трех желудков.

Интересно, а как блюют огиане?..

– Не забывай, чем я для тебя важен, – напомнил пухлый контрабандист, после нескольких неудачных попыток отдышаться.

Но Мекет оставался невозмутим, а в его голосе отчетливо проявились нотки угрозы:

– Я помню. Но и ты не забудь. Когда выберемся отсюда, от расплаты не увильнешь.

Д’юма удержался от ответной колкости, и я понятия не имею, каких усилий ему это стоило. Судя по округлившимся глазам и плотно сжатым губам, предположу, что немалых.

Между тем, наша головокружительная гонка продолжалась и конца ей не было видно.

Новый удар заставил корабль заходить ходуном, а излишне нервных пассажиров – громче причитать.

Не могу сказать, что совсем не разделял их тревог, поскольку чуть ли не физически ощущал каждый вражеский выстрел, неумолимо истончавший защитное поле «Ртути». Покров невидимости не пережил напора и все-таки вышел из строя. Еще пара-другая таких залпов и нам конец.

Не выдержав, я сказал:

– Мекет, правда, по-моему, ты заигрался. Нам надо уходить. Сейчас. Иначе будет слишком поздно.

– Я знаю, Мозголом. Еще немного.

Я все пытался понять, чего именно он хочет добиться своими выкрутасами. И только когда заметил, что из гущи останков станции мы переместились в поле планетарных осколков, наконец догадался. Недра Кодда Секундус были богаты плазменными месторождениями, но, когда планета взорвалась, никто не пытался высосать последние капли из астероидов, в которые она превратилась. Понятия не имею, что заставило риоммцев оставить ее в покое (проблески совести, быть может?), однако безжизненные каменные глыбы, до отказа наполненные взрывоопасной плазмой, продолжили дрейфовать посреди космоса, подобно забытому гигантскому минному полю.

И Мекет, кажется, планировал это изменить.

– Пожалуйста, скажи, что ты не собираешься превратить нас в самоубийц?

– Не дрейфь, Мозголом. Все под контролем. Я лишь хочу, чтоб они так думали, иначе просто не отстанут. Мы можем сигануть в гипер в любой момент, но эти твари объявят преследование. Лучше инсценировать нашу трагическую гибель и потом уже не шарахаться от каждой тени.

– От тени шарахаться тебе только и остается, – непонятно к чему вставила шаманка, а Д’юма поддержал ее фразой:

– Я уже вдоволь наинсценировался!

Но Мекета их мнение не волновало:

– А кто вас тут спрашивает?

Ответом ему было гробовое молчание.

– Вот и славненько!

Не знаю, каким уж чудом, он все-таки заманил горстку истребителей противника в самую гущу астероидов. Те, видно, не особо заботились о собственной безопасности и ринулись за нами без размышлений. Двое из них взорвались в первые же секунды полета. Еще трое висели на хвосте, тогда как с пяток других пошли курсом перехвата в облет взрывоопасной зоны.

– Уверен, что они не раскусят твой план? – спросил я, напряженно наблюдая за перемещениями преследователей через голограмму.

– Плевать, – отозвался братец. – Лишь бы в итоге поверили. А уж это я могу заставить сделать.

Спорить не пришлось. Особенно, когда одна из каменных глыб чиркнула по поверхности.

– Во имя Создателя!

– Тени меня спасите!

Кто из двоих кричал громче, я так и не понял. Но покуда бешенная игра в догонялки продолжалась, решил, что мне все равно. Лишь бы финал был успешным. Все прочее казалось сущей ерундой.

Настал момент кульминации. Я понял это по тому, как напряглись плечи Мекета и как его руки крепче сжали штурвал.

Еще один здоровенный каменный кусок несся на нас прямо в лоб. Граница поля была видна, – рукой подать, и мы за ее пределами! – но хвост из трех машин-преследователей никуда не делся.