— Они еще далеко, открывай Врата.

— Их не так уж много… — Мервин произнес негромко, больше себе, чем мне, потом пояснил: — Это кадари. Если мы сейчас откроем Врата, они пройдут следом, а уже в Бездне позовут на подмогу остальных. Собравшись целым кланом, они могут порвать на куски не только любого эль-туань, но даже демона. Как бы ты к ним ни относилась, Риэль, кадари — не слабаки.

— Знаю, — мне это было хорошо известно. Будь они слабее, мои Братья давно стерли бы в прах саму память о них…

Я встряхнулась, выбрасывая из сознания не свою мысль. 

Не думать! Я не имела права думать о чуждом! Я должна была оставаться просто Риэль, только Риэль, и никем иным! Если Мервин решил сражаться, его не должны отвлекать лишние мысли, он не должен беспокоиться обо мне и о том, кем я становлюсь.

— Ты справишься?

— Да, — таирт посмотрел мне в глаза. — Да, если ты сделаешь то, что нужно.

— Пообещаю не вмешиваться и не использовать магию, чтобы не пробудить демона? — уточнила я. Сейчас я была — сама покорность.

— Именно, — он не отводил взгляд, и я прекрасно понимала, о чем он думает. Если Мервин погибнет, то лучше бы погибнуть и мне, потому что с демоном в одиночку я не совладаю. Он просто поглотит мою сущность, и… Да, мне действительно будет лучше погибнуть, пусть даже от рук кадари. 

— Они пришли сюда по твоим следам? — удовлетворение моего любопытства нам никак не могло помочь, но я хотела знать. Мервин покачал головой:

— Я почувствовал их присутствие в этом мире, как только ступил в Источник. Они идут по отголоскам твоей магии. Этот мир враждебен кадари, поэтому они не смогли перенестись сюда сразу, весь лес им пришлось проходить пешком.

Ах, какой это был правильный умный мир: даже он понимал, что кадари должны быть уничтожены! 

Я почти произнесла последнюю фразу вслух, но спохватилась: Мервин мог решить, что это не я, а демон, и начать волноваться. Нельзя.

Темные фигуры, все, кроме одной, замерли в почтительном отдалении. Мужчина кадари, высокий, сухощавый, чьи длинные волосы блестели обильной сединой, подошел ближе. На вытянутых руках он нес отрез зеленого шелка, призыв к перемирию. 

— Мы не хотим сражаться, — кадари был горд. Я видела, как невыносима была для него роль просителя. — Пусть тот, кто наложил заклятие сна на наших людей, снимет его, и мы уйдем.

Я нахмурилась недоуменно: я ведь уничтожила руну сна. О чем он говорил? 

— Какие у нас гарантии, что вы сдержите слово? — Мервин был, как всегда, практичен.

— Мое слово чести, — выдавил кадари.

— Сколько не проснулось? — спросила я из-за спины таирта. 

Взгляд кадари, доставшийся мне, был полон яркой, неразбавленной ненависти, но голос звучал ровно:

— Только один. Стинн ар-Гор. 

Значит, их предводитель не стал завтраком для подземного червя. Какая жалость! Но все же, отчего он не проснулся? 

Я постаралась вспомнить все детали. Может, дело заключалось в том, что ему единственному я персонально уделила внимание? Упрямец сумел частично побороть действие руны сна, и я добавила… что-то. 

Что же именно я сделала? Нет, этого я вспомнить не могла. Похоже, мной уже тогда управлял демон. 

Молчание затянулось. Кадари ждал терпеливо, но вряд ли его выдержки хватит надолго. Что ж, можно было и рискнуть.

— Я хочу получить клятву именем Савэто от всех, кто пришел сюда. — сказала я. — В обмен на снятие заклятия вы всегда и при любых обстоятельствах будете оказывать мне и Мервину ту помощь и поддержку, которую мы пожелаем получить, даже если это пойдет вразрез с приказами ваших предводителей кланов или жрецов. После снятия заклятия вы удалитесь вглубь леса, но останетесь здесь, в этом мире, и проведете тут не менее трех суток. За это время вы употребите все силы и возможности, чтобы не позволить Стинну ар-Гору следовать за нами либо каким-то иным способом пытаться отомстить. Нарушение даже малой детали клятвы будет рассматриваться, как нарушение всей, и караться соответствующе.

Кадари дослушал до конца, но выражение лица у него… О, если бы он мог, приготовил бы для меня личный ад в милом мрачном подземелье. Еще бы — я потребовала от них всех клятву, которую невозможно обойти или нарушить. Савэто, Равновесие на языке Древних, не было богом или богиней, духом или демоном. Скорее это можно было назвать живым воплощение законов природы, существующим одновременно во всех материальных мирах. И оно было сильнее всех вместе взятых духов и демонов, богов и богинь. Даже Властелин, творец миров, не спорил с силой Равновесия…

— Мы не можем на такое пойти, — сказал пожилой кадари, стоило мне замолчать. — Это немыслимо!

— Тогда ваш предводитель умрет! — мое заявление, наполненное искренней радостью, вызвало у посланника гримасу боли. И я поняла: в конце концов они согласятся, как бы ни упирались и не пытались торговаться, согласятся на все условия. Стинн ар-Гор был слишком важен для своих сокланников. 

Кем он являлся? Их принцем? Носителем уникальных магических способностей, которые еще не успел передать по наследству? Сыном верховного жреца? 

Хотя не все ли равно? Главное — он был нашем шансом вырваться отсюда невредимыми.

Кадари спорили…

Кадари проклинали…

Кадари прожигали нас ненавидящими взглядами…

Кадари согласились. 

В воздухе повис сияющий алый шар — материальное воплощение Савэто. Клятва была принята, причем кара за ее неисполнение грозила только кадари. Но если у меня не получится снять заклятие сна, клятва просто не подействует, а кадари с радостью начнут нас убивать.

Я наклонилась к Стинну, всматриваясь в его лишенное красок лицо. Не знала — решила бы, что этот кадари уже мертв. Но Искра магии еще билась, то совсем слабея, то трепыхаясь с яркостью светлячка. Что же я такое с ним сделала? 

Мервин стоял рядом, смотрел настороженно. По-моему, он больше боялся пробуждения демона, чем нападения кадари. 

Я перебирала в памяти руны, которые могла бы сейчас использовать, и думала. В прошлый раз взимать плату за пользование руны Древних явилась тварь Бездны и случилось это примерно через четырнадцать часов после создания руны. Если очередная тварь придет сюда, в этот снежный мир, ничего съедобного, кроме кадари, ей не достанется... Пусть. 

Руны — какую выбрать? Можно было попробовать руну Эль, призывающую сознание вернуться в тело. Или руну Шиях — возвращающую заблудившегося в чужих снах. Или Ми-тэ, Искушение Жизнью… 

Краем глаза я уловила движение и повернулась — единорожку стало скучно, он выбрался из дома и теперь подкрадывался ко мне, любопытно блестя желтыми глазами. Поняв, что хозяйка за самоуправство не сердится, одним прыжком преодолел разделяющее нас расстояние и довольно уткнулся мордочкой мне в юбку.