Несколько секунд в трубке было тихо.

— Кто звонил?

— Туве Эспинг. Которая служит в Симрисхамне.

— А, да, она звонила. Они приедут к нам около одиннадцати.

Оба снова замолчали. Альфредо явно высказался до конца. Значит, он в курсе, что полицейские собираются к ним, но не счел нужным сообщить об этом ей, Маргит.

Хотя рыльце в пуху у всех троих. Маргит глубоко вздохнула и спросила:

— Ну так что будем говорить?

Оказаться в «Саабе» Винстона — все равно что оказаться у него в голове, подумала Эспинг. Стерильно, как в операционной, машина ухоженная, но с налетом старомодности.

К тому же за рулем Винстон вел себя как учительница воскресной школы. Скорость не превышал и останавливался у каждого знака «стоп», хотя они полицейские при исполнении, а их машина — единственная на дороге. По мнению Эспинг, Винстон своим желанием ехать на собственной машине выражал неодобрение ее верному «Вольво», что никак не улучшило их отношений.

Телефон прервал ее размышления в третий раз за три минуты; на экране высветилось имя Юнны Остерман. Эспинг сбросила звонок.

— Кто-то жаждет до вас добраться, — заметил Винстон.

— Одна журналистка из «Симбрисхамнсбладет». Со вчерашнего дня никак не отстанет.

— Понятно. Очень разумно, что вы предоставили общение с журналистами Эл-Йо.

Эспинг вздрогнула. Неужто Винстон только что одобрил ее действия?

Она ни в коем случае не собиралась разговаривать с Юнной Остерман. Их родители дружили, и, когда Эспинг была маленькой, Юнна иногда приглядывала за ней. Эспинг восхищалась Юнной, смотрела на нее как на клевую старшую сестру. Все изменилось, когда Эспинг начала служить в полиции. Юнна не раз и не два своими публикациями осложняла полицейским работу, а однажды даже чуть не сорвала задержание, в котором должна была участвовать Эспинг. После того случая Эспинг перестала доверять Юнне и постаралась свести контакты с ней к минимуму.

Она перевела телефон в беззвучный режим.

— Итак, что мы знаем о Маргит Дюбблинг? — спросил Винстон.

— Семьдесят пять лет. Родилась и выросла в Йислёвсхаммаре, — начала Эспинг. — Уже много лет председательствует в муниципальном совете. Маргит, можно сказать, ветеран протестного движения. Успела попротестовать против АЭС в Барсебеке, против расширения Истадской гавани, а также шоссе Е-22, против траления, ловли угря, сельди и наверняка еще какой-нибудь рыбы. Все это есть на ее странице в фейсбуке◊, фотографии там же.

Маргит Дюбблинг жила неподалеку от берега. На верхнем этаже дома, одного из самых внушительных в Йислёвсхаммаре, было большое круглое окно, выходившее на море.

Винстон и Эспинг оставили машину у красивой кованой калитки, отделявшей участок от узкой улочки. В окнах двух домов, стоявших через дорогу, угадывались за занавесками осторожные движения.

— За нами явно наблюдают, — констатировал Винстон.

— Телефоны-то у всех есть, — заметила Эспинг. — Так устроена жизнь в маленьких городках. Люди приглядывают за соседями. Особенно если к соседям является полиция.

Эспинг открыла калитку, и они поднялись по каменным ступенькам. Стоило ей протянуть руку к звонку, как где-то в доме залаяла собака.

Винстона передернуло. Опять животное? Эстерлен, похоже, просто кишит зверями. Он провел рукой по карману, проверяя, переложил ли он ролик, когда переодевался.

Маргит открыла дверь, и лай затих.

— Здравствуйте. Проходите, пожалуйста.

Винстон огляделся, высматривая собаку и готовясь отстаивать свой костюм. Маргит заметила его взгляды и указала на коробочку, укрепленную над вешалкой для пальто.

— Лай — это запись. По ту сторону двери есть датчик движения. Забавная штучка, сын подарил. Он часто бывает по делам в Азии, там и купил. Я эту собачку называю Бель-Ман Позвонок. Схема была на японском, так что пришлось повозиться. Но теперь Позвонок отлично лает, правда?

У Маргит был старомодный сконский выговор, и Винстон понимал ее не без усилий. Но он обратил внимание не только на местный выговор. Стоявшая перед ним невысокая женщина явно нервничала. Голос звучал неестественно, к тому же Маргит то и дело теребила огромные очки, словно чтобы занять руки.

Маргит подвела их к большому дивану с жесткой набивкой; на журнальном столике уже ждало блюдо с домашним печеньем. Гостиная была оформлена в морском стиле. Барометр, латунная рында, старые такелажные шкивы и тали и, естественно, несколько картин маслом, изображавших парусники.

— Какой красивый дом, — сказал Винстон, чтобы разговорить Маргит. — Родовое гнездо?

Трюк сработал: Маргит кивнула.

— Род Дюбблингов можно проследить вплоть до тысяча шестьсот одиннадцатого года. Большинство моих предков были моряками. Море у нас в крови, говаривал мой отец. Этот дом Якоб Дюбблинг, мой прадед по отцовской линии, выстроил на доходы от контрабанды спиртного. Но срок давности по этому преступлению давно прошел, так что берите печенье!

Винстон и Эспинг послушались.

— Другой мой предок пиратствовал во время Кальмарской войны[26], — продолжала Маргит. — У него имелось каперское свидетельство[27], выданное лично датским королем. Вы, конечно, знаете, что Сконе стал шведским только в тысяча шестьсот пятьдесят восьмом. Мы все еще шведы поневоле.

— Кстати о «поневоле». Как вы относитесь к Йислёвсттранду? — спросил Винстон, чтобы вернуть разговор в нужное ему столетие. — Насколько я понял, Джесси Андерсон вызывала здесь неприязнь?

Маргит со звоном поставила чашку. Ей стало жарко, тревогу как ветром сдуло.

— О мертвых плохо не говорят, но Джесси Андерсон была скользкой, как угорь. Слышали, как она хвасталась в своей передаче? Я в воскресенье слушала радио на кухне. «Если клиентам не нравится то, что им показывают, надо перевести их внимание на что-нибудь другое» — вот ее слова. Именно это она и сделала.

Сухонькая старушка покачала головой.

— Все вокруг понимали: с этим проектом с самого начала дело было нечисто. Как, например, Джесси решилась заплатить Софи Врам несколько миллионов за кусок бесполезного болотного луга, если только она с самого начала не знала, что возражений со стороны блюстителей береговой линии не будет? Откуда Джесси знала, что разрешение на застройку без помех пройдет все инстанции? Что жалобы окажутся бессильны? Где-то здесь собака зарыта, помяните мое слово.

Винстон украдкой вынул записную книжку, заметив краем глаза, что Эспинг уже включила диктофон.

— Ну а сами дома? — взволнованно продолжала Маргит. — Уродливые бетонные коробки, абсолютное неуважение что к истории Эстерлена, что к его архитектурным традициям. Джесси даже пыталась обнести оградой пляж, превратить все в заповедник для богатых. Но это еще не самое плохое!

Она отпила кофе, словно чтобы укрепиться духом, и снова заговорила:

— На самом деле администрация поселка практически поставила крест на проекте. Мы устраивали митинги протеста перед муниципалитетом. Собирали подписи, помогали соседям составлять жалобы, писали письма в газеты и посты в фейсбуке◊. Сюда приезжали телевидение, пресса, радио, и все были на нашей стороне. Давид против Голиафа.

— Под соседями