– Да в том-то и дело, что главного я не помню, – посетовал Григорьев и налил себе еще минералки, он уже вторую бутылку пил.

– Ну хоть что-то помнишь? – ласково настаивала Новичкова.

– Я это… – мучительно наморщился Александр Владимирович, вспоминая, – как… В общем, Зинаида Михайловна от меня отлетела. Она, по-моему, хотела в коридор выбежать… А тут дверь кабинета открылась и вышел сам Валерий Петрович, – Григорьев говорил о любовнике своей жены ровно, как о постороннем, не отошел еще, наверное, от случившегося, не было времени у него как следует попереживать.

– Ну, так вот, – продолжал он, – вышел Валерий Петрович и, как будто я просто так к нему зашел по делу, руку мне подал… Спокойный такой, улыбался еще…

– Ну-ну! – заторопила его Юлия Львовна.

– Надо было мне сразу по морде его бить, – вздохнув, пожалел Григорьев, – да растерялся что-то… Он руку протянул, как обычно всегда протягивает, и я пожал ее. По привычке просто, механически… – тут Александр Владимирович замолчал.

– А дальше? – спросила я.

– А вот дальше ничего не помню, – тоскливо произнес Григорьев, – как отрезало… – и снова замолчал.

Все замолчали.

– Видимо, прав был твой клоун Вася, – вздохнул в который раз уже Григорьев. – Валерий Петрович силу свою использует… Гипнотизерскую…

Да как? Как он ее использует? Разве можно ввести человека в транс за доли секунды или там за одну секунду, да еще так, чтобы он ничего не заметил?

* * *

Юлия Львовна категорически не хотела отпускать от себя Григорьева. Да и сам Григорьев, по всей видимости, не был против ее общества.

Отношение его к своей бывшей жене изменилось, я так думаю. Раньше, когда Александр Владимирович не знал, кто все эти годы был ее любовником, он не приближался к ней, неизвестное всегда, если не пугает, то настораживает. А теперь вся ненависть и неприязнь его переключились на Задовского, когда он узнал. Он выбрал Задовского объектом, я так думаю. А бывшую супругу простил, что ли?..

А Юлия Львовна, нашедшая, наконец, в себе силы оторваться от своего демона, не могла сейчас допустить, чтобы Александр Владимирович ночевал у другой женщины. Пусть даже эта женщина и является его телохранителем.

А я, в свою очередь, не соглашалась отпустить Григорьева. Без защиты и прикрытия. Юлия Львовна Новичкова – какая эта защита и прикрытие?

Тут даже Григорьев мне ничего не мог возразить, и Юлии Львовне пришлось смириться с фактом моего постоянного присутствия.

Мы так и пошли к Юлии Львовне – она, обнявшись со своим Сашенькой, а я на пять шагов отстаю.

Мне неловко было смотреть почему-то на пару впереди, и я вертела головой по сторонам. А потом вообще перешла на другую сторону тротуара.

А чего? Дорогу к дому Юлии Львовны я знаю, так что не потеряюсь. А вот, кстати, нужно быстрее Новичковой и Григорьева добраться до ее дома и проверить, все ли там чисто.

Я намного перегнала Александра Владимировича и Юлию Львовну и достигла двора дома Новичковой.

А они даже не заметили, по-моему, моего отсутствия. Александр Владимирович, может быть, и заметил, а вот Юлия Львовна точно не заметила. Она своим новообретенным супругом была поглощена полностью.

У подъезда Новичковой стояла черная «девятка». Помнится, когда в обличье опера я была здесь, никакой «девятки» не было. В этом дворе вообще никаких машин не было. На въезде во двор шлагбаум металлический стоял. Проволочкой к дереву прикрученный.

Я оглянулась – шлагбаум открыт. Проволочку то ли срезали, то ли скрутили – издали не разберешь.

Факт, конечно, не вопиющий, но проверить надо. И тем более, кроме этой машины, никаких больше во дворе нет.

До появления во дворе Григорьева с Новичковой оставалось минут пять. Следовательно, несколько минут у меня на все про все есть.

Минут четыре-пять, скажем…

Не приближаясь, насколько это было возможно, к «девятке», я обогнула двор и подошла к несомненным очевидцам снятия шлагбаума – бабушкам на лавочке.

– Здравствуйте, – поздоровалась я. Их трое сидело – толстая такая, маленькая сухенькая и третья – в платочке.

– Вы не видели, когда шлагбаум сняли? – спросила я.

– Да видели, как же! – загалдели бабушки, а которая в платочке – громче всех. – Примерно час назад машина вон черная приехала. Проволоку-то отвинтили, да к подъезду заехали.

– В гости, наверное, приехали к кому-нибудь? – предположила я.

– Да кто ж его знает, – ответила мне третья, в платочке, – чтой-то мы такую машину не припомним. И не выходили из машины и в подъезд не заходили. Раз только вышли, чтобы проволоку отвинтить. И все – больше не выходили.

Все ясно. Спасибо, старушки.

Тут бабушки загалдели о том, как хорошо было, когда въезд во двор загораживал шлагбаум, и машины не шумели, и детишки не боялись.

Из «девятки» меня не заметили. Ну, по крайней мере, никак не отреагировали.

И правильно, и не надо реагировать.

Наскоро попрощавшись с бабушками, я быстрым шагом направилась к выходу из двора, откуда вот-вот должны были показаться Александр Владимирович со своей благоверной.

Не пойдем мы сегодня к Новичковой, сдается мне. Пойдем все-таки ко мне. Надеюсь, что тетя еще не вернулась с дачи. Не должна бы – только послезавтра собиралась.

Я оглянулась на черную «девятку». Как псина у дверей стоит. В машине приоткрылось окошечко, оттуда выкатился клуб табачного дыма и вылетел окурок. Окошечко закрылось.

Нет, я совсем не боялась драки с этими… которые в машине. То, что они не с благими намерениями сюда пожаловали, это понятно.

Просто-напросто, если случится драка, неизбежен шум. Бабушки, опять же – свидетели. Приедет милиция, начнутся ненужные и даже опасные для меня разговоры. Уж лучше спокойно удалиться. Благо, где переночевать, мне есть. Нам, то есть.

Показались Григорьев с Новичковой. Ба! Да они целуются. Прямо на ходу! Прямо, как подростки на школьном выпускном вечере. Шаг только немного сбавили. Ну ничего, из машины их пока не видно.

Я пошла прямо на них.

* * *

Через час примерно мы все той же компанией подходили к моему подъезду: я – впереди, голубки – сзади.

Надеюсь, уж у меня дома никто нас не тронет.

У моего подъезда стояло несколько машин. Они всегда здесь стоят. Тетя получила квартиру еще в застойные времена в престижном районе. Да и дом хороший.

Пенсионеров в доме немного осталось. Большинство квартир раскупили всяческие состоятельные господа. Вот и приходится каждый божий день наблюдать под окнами – у подъездов – кучу иномарок.