Согласно киваю, надеясь, что до этого момента либо Игорь вытащит Милу, либо я решу вопрос с отцовством.

Прохожу в открытую специалистом дверь и машу курьеру. Ира бросается ко мне и крепко сжимает.

— Денис, забери меня отсюда. Мне страшно. Отвези меня к маме.

— Солнышко, — присаживаюсь перед ней на корточки, — я бы очень хотел это сделать. Но тебе придется еще немного потерпеть. Сможешь? Пожалуйста! — Она печально кивает, а я продолжаю: — Но чтобы я смог забрать тебя отсюда, нам надо кое-что сделать.

— Что? — Глаза загораются любопытством и надеждой. Жаль ее разочаровывать. она явно надеется, что мы сразу уйдем отсюда.

— Сейчас этот дядя, — указываю на курьера, — возьмет у тебя один анализ. И когда результат будет готов, я смогу тебя забрать.

— А это больно? — насупливается Ира.

— Нет-нет, что ты. Хочешь, я покажу тебе?

Она кивает и внимательно смотрит.

Курьер достает специальную палочку и приказывает открыть рот. Проводит по внутренней стороне щеки и убирает пробу в бокс, доставая еще одну палочку.

— И все? — удивляется Ира.

— Да. Видишь, это совсем не больно. Открой ротик.

Она послушно выполняет просьбу, и курьер забирает вторую пробу, а после откланивается и быстро уходит. Я же сажусь и беру Иру на руки.

— Где мама? — шепчет она. — Ее забрали какие-то дяди. Что-то случилось, да?

— Да, солнышко. Но ты не бойся, все будет хорошо. Я об этом позабочусь. О вас. И о тебе, и о твоей маме.

— Обещаешь? — В голосе такая надежда, что я не раздумывая отвечаю:

— Торжественно клянусь! — и прикладываю ладонь к области сердца.

Ира внимательно, изучающе смотрит на меня, словно сканируя, а потом кивает. Поверила.

— Я сейчас уйду, а тебя отвезут кое-куда. Но ты не бойся, хорошо? Если с тобой будут плохо обращаться, позвони мне, ладно? Да и просто позвони. Даже если все будет хорошо. Вдруг захочется поговорить? — Протягиваю ей запасной телефон. — Умеешь пользоваться? — Она серьезно кивает. — А читать? Мой номер туда занесен. Денис.

— Конечно умею, — фыркает она. — Мама научила, давно еще.

— Твоя мама просто молодец!

— Да. Я очень ее люблю, — шепчет Ира, прижимаясь ко мне и пряча телефон в кармашек.

— Я тоже, — произношу почти беззвучно, — я тоже…

Людмила

Еду в машине с Игорем, а сама буквально трясусь. Несмотря на все заверения, очень страшно. Не имею представления, что будет дальше. Ведь Оксана мертва, с этим ничего не сделать. И что теперь будет с Русланом? Как он переживет смерть мамы? Это огромный удар по психике. Хотя дети более гибкие и сильные, только кажутся хрупкими. Надеюсь, Денис не откажется от мальчика, хоть он и не его биологический отец.

— Едем Иру забирать? — доносится до меня голос.

— Что? А, да-да, конечно. Где она? — Меня аж потряхивает. Очень хочется обнять дочку, прижать к себе крепко-крепко и никогда не отпускать.

— Я звонил Денису, ее перевели в спецприемник.

Сердце сжимается от боли за родного, самого близкого человечка. В нетерпении ерзаю на сиденье, но Игорь понимает это по-своему.

— Нужно остановиться? — спрашивает. — Может, хотите заодно перекусить или еще что?

Понимаю, что действительно очень голодна, ведь не ела почти сутки. Но совесть не позволяет есть за чужой счет, а денег у меня с собой нет. да и вообще почти нет, что уж там.

— Нет, — качаю головой, — спасибо, не хочется.

Но тут желудок оглушительно урчит, опровергая мои слова, а я чувствую, как щеки начинают пылать.

— Так, все понятно, — говорит Игорь и паркуется рядом с торговым центром.

Мы идем на фудкорт, он набирает целый поднос еды, а мне очень стыдно. Сижу за столиком, не поднимая глаз, пока Игорь буквально не всовывает мне в руки бургер.

— Ешьте. Если я позволю вам оголодать, Денис меня убьет, — усмехается.

— Я вам верну, — киваю на чек, а он машет.

— Мне уже за все заплачено.

Принимаюсь за еду, стараясь держать себя в руках и не запихнуть несчастную булку в себя целиком. Откусываю по кусочку, запиваю колой, а желудок настойчиво требует еще. Скармливаю ему бургер, картошку, салат и целый стакан напитка. К концу трапезы мысли о том, что стыдно есть за чужой счет, куда-то улетучиваются. Остается лишь блаженство.

По дороге я позорно засыпаю. И просыпаюсь от того, что кто-то треплет меня по плечу.

— Людмила, просыпайтесь, мы на месте. Дочка ждет.

При этих словах мысли немного проясняется и взгляд фокусируется на здании, около которого мы стоим. Обшарпанные стены непонятного цвета, все какое-то мрачное. Возле входа клумба с остатками растений. Ежусь от гнетущей атмосферы. Но это цветочки, ягодки впереди. Внутри здание еще более жуткое, чем снаружи. Но ведь оно для детей! Почему здесь все такое… печально-страшное? Напугать? Заставить чувствовать себя ничтожеством? Какой кошмар! Даже мне, взрослому человеку, находиться здесь крайне неуютно. А уж детям наверняка и подавно. Хочется побыстрее забрать отсюда дочь и бежать без оглядки.

— Мы за Ириной Котовой, — говорит Игорь администратору, и та неодобрительно качает головой.

— Дети спят! Приходите днем.

Смотрю на часы — полшестого утра.

— Разбудите. Мы не уйдем, — настаивает Игорь. — Вы не имеете права удерживать ребенка, если за ним пришли родители, — демонстрирует даме адвокатское удостоверение, и та, поджав губы, неохотно уходит вглубь коридора.

Я нервно хожу туда-сюда. Обстановка действует угнетающе, время словно застыло. Наконец раздаются шаги. Выглядываю в коридор — та же дама в сопровождении дочки. Идет, шаркая и опустив взгляд в пол, такая маленькая, хрупкая, уставшая. Женщина крепко держит ее за руку, то ли чтобы она не упала, то ли чтобы не сбежала.

— Ира! — говорю, стараясь не кричать, помня о том, что где-то тут, совсем рядом, спят дети.

Дочка поднимает голову, и я вижу заплаканное личико, красные глазки, опухший нос. Деточка моя, досталось тебе ни за что ни про что…

— Мама! — взвизгивает Ирка и, выдирая руку из крепкой хватки женщины, бросается ко мне. — Мамочка! Ты пришла!

— Ну конечно!

Сватаю ее в объятия и целую везде, куда дотягиваюсь. А она прячет голову у меня на груди и всхлипывает. Я поднимаю ее голову и всматриваюсь — глаза краснющие, с полопавшимися сосудами. Следы слез на лице, кое-где даже не высохли еще.

— Ты спала? — спрашиваю ласково.

Она отрицательно качает головой.

— Почему?