На обратном пути из Сирии в Константинополь Мануил Комнин очень сильно страдал от изматывающей тактики нападений со стороны разнообразных банд, в той или иной степени зависящих от Кылыч-Арслана. Зимой 1159/60 года он организовал ответные репрессалии, за которыми, в свою очередь, последовали акты возмездия. Совершенно ясно, что вопрос не мог быть решен локальными действиями подобного рода, и Мануил подумал, что необходимо нанести мощный удар по самому султану сельджуков. С этой целью он завязал тесные отношения с Ягы-базаном и Шаханшахом и отправил за франко-сирийскими и армяно-киликийскими войсками, которые были ему обещаны в 1159 году. Потом сельджукский султан снова решил, даже ценой определенных потерь, попытаться заключить мир с Мануилом и с его союзниками. Он признал завоевания Нур ад-Дина, оккупацию Данишмендидами Джахана, а также владения Шаханшаха. Мануилу он предложил отдать пленных, признать и уважать границы Византии, вернуть города, которые он завоевал, сражаться против врагов империи и в обмен на субсидии предоставлять войска, когда бы они ни потребовались. Наконец, чтобы предотвратить любые контринтриги, он сам предпринял впечатляющий шаг – отправил советника-христианина Христофора просить Мануила о встрече в Константинополе. Эта встреча была организована в соответствии с церемониалом, который был так важен для Византии. Нужно было, чтобы триумф политики империи был с исчерпывающей ясностью виден всем, и в то же время варвар должен был утонуть в праздничных мероприятиях и согнуться под тяжестью подарков. Договор, достигнутый ранее, был дополнен гарантиями, данными целым рядом туркменских правителей. Ценой предоставления подкреплений (например, в 1167 г. против венгров) и, сверх того, удовлетворения всех требований престижа Кылыч-Арслан фактически обеспечил себе свободу действий против других своих противников в Малой Азии (1162 г.).

В отношении Данишмендидов ему помог случай. Ягыбазан, который пытался расширить свою власть за счет Артукидов из Харперта и Мангуджакидов, в 1164 году умер. Против его преемника Исмаила вспыхнули мятежи, и Кылыч-Арслан воспользовался ими, чтобы снова оккупировать Джахан. Потом, порвав с Зу-л-Нуном, который колебался и в дальнейшем был бесполезен, он лишил его всех владений (1168 г.). На следующий год настала очередь Шахан-шаха, которого вынудили отправиться в изгнание. Теперь, если не считать Исмаила, из соперников у Кылыч-Арслана оставался только юный правитель Малатьи Афридун, которого традиционно поддерживали Артукиды из Хисн-Кайфы и Ханзита.

Не имея возможности рассчитывать на Византию, пострадавшие правители обратились к Нур ад-Дину, который, будучи целиком и полностью поглощен завоеванием Египта его военачальниками Ширкухом и Салах ад-Дином (Саладином), вернул Кылыч-Арслану спорные территории на сирийской границе, чтобы избежать любых проблем на севере (1167 г.). Но в 1171 году, когда Саладин прочно обосновался в Египте, он освободился и смог снова обратить внимание на север, где усилившаяся власть Сельджукидов наверняка ему не нравилась. Шаханшах, Зу-л-Нун и Афридун из Малатьи укрывались у сирийского правителя, который снова прославился благодаря своим победам над франками и египтянами. В результате сформировалась широкая коалиция, куда вошли войска самого Нур ад-Дина с контингентом его племянника из Мосула, войска Артукидов из Хисн-Кайфы и Мардина и войска армянина Млеха из Киликии, которые все объединились под началом Исмаила. Голод, вызванный их присутствием в Сивасе, привел к восстанию, Исмаил был убит, в то время как другое восстание в Амасье против его вдовы дало Кылыч-Арслану возможность захватить этот город, находившийся в самом сердце территории Данишмендидов. В свою очередь Зу-л-Нун, унаследовавший Сивас, находился под угрозой. Вслед за этим Нур ад-Дин сам отправился в поход, после того как с помощью каких-то аргументов убедил халифа передать ему северные территории. Затем Кылыч-Арслан, как всегда, начал переговоры с Нур ад-Дином, которому не хотелось рисковать своими приобретениями, слишком долго оставаясь вдали от дома, в сложной незнакомой стране. Он согласился. Договорились, что Кылыч-Арслан оставит Сивас Зу-л-Нуну с гарнизоном Нур ад-Дина. Возможно, он в любом случае должен был вернуть Анкару Шаханшаху, поскольку, не исполнив свои обязательства в отношении «священной войны», в которой Нур ад-Дин считался победителем, он должен был возобновить ее против Византии (1173 г.).

В течение каких-нибудь десяти лет с Византией поддерживались хорошие отношения. Правда, бывали инциденты на границе, но банды, ответственные за них, не были лояльными подданными Сельджукидов, и, когда Византия применила ответные меры, Кылыч-Арслан не стал их защищать. Мануил Комнин сумел построить укрепления, под защитой которых снова поселились крестьяне, и он с успехом постепенно создавал защитную зону из того, что долгое время было просто ничьей землей. Цена, которую платил Кылыч-Арслан, была небольшой в сравнении с тем, что давал ему мир на других границах его сектора, и злопыхатели даже говорили, учитывая привычку Мануила выражать свою добрую волю подарками, что чем больший вред туркмены наносили грекам, тем больше подарков получал Кылыч-Арслан.

Однако в 1173 году наступил кризис. Договор с Нур ад-Дином и его союзниками создавал у Мануила впечатление смены альянсов. Когда он потребовал объяснений, Кылыч-Арслан в ответ намекнул на упреки со стороны мусульман в отношении «священной войны» (газавата) и на вмешательство халифа на стороне Нур ад-Дина. Однако после того, как Византия показала свою силу, он подтвердил договоренность. Потом в 1174 году Нур ад-Дин умер. Гарнизон в Сивасе сразу же сбежал, Зу-л-Нун и Шаханшах отправились в Константинополь, а Кылыч-Арслан, не нанося никаких ударов, оккупировал их владения. Но в договоре между Сельджукидами и Византией была одна статья, которую невозможно привести в деталях и которая в любом случае до сих пор оставалась лишь на бумаге, и теперь Мануил потребовал, чтобы она вступила в силу. То, что было завоевано Кылыч-Арсланом у врагов Византии или, по крайней мере, у некоторых из них, должно было быть передано грекам. Чтобы выполнить свое обещание (как он выразился), Кылыч-Арслан запросил греческие войска, против которых он настроил народ, и таким образом облегчил себе самому оккупацию городов, упорно хранивших лояльность своим старым правящим семьям, в частности Амасью. На этот раз Мануил не захотел или не мог позволить себе, чтобы с ним шутили. Он еще раз укрепил свои базы в стране, в особенности Дорилей, и провел обширные приготовления, полагая, что все это пригодится для серии операций, которые он проводил в Сирии совместно с франками (в то время его союзниками) против ислама, представлявшегося франкам единым и неделимым врагом. Напрасно зимой 1175/76 года Кылыч-Арслан отправил к Мануилу одного из членов семьи Гаврас, который тут же перешел к нему на службу. В 1176 году наступление началось.

Пока одна часть греческого войска пыталась, хотя и безуспешно, пройдя через Пафлагонию, отвоевать Никсар для Зу-л-Нуна, сам Мануил совершил бросок к самому сердцу земли сельджуков. На новые предложения Кылыч-Арслана он ответил, что мирные условия будут изложены в Конье. Однако у султана тоже было время, чтобы подготовиться. Большой греческой армии требовалось пройти ущелье Мириокефалон. По необходимости ей пришлось растянуться на очень большое расстояние. Кылыч-Арслан спрятал свои войска в засаде за возвышением. Греческая армия, которой мешал обоз и тела убитых, оказалась разделенной на две части, одну из которых перерезали, другую окружили. И греки, и турки ждали рассвета, чтобы возобновить бой, но Кылыч-Арслан, как всегда благоразумный и думающий о будущем, предложил мир, который Мануил теперь с радостью принял. Ему пришлось заплатить определенную дань и уничтожить укрепления в Дорилее и Сублее.