– Ладно уж, – на всякий случай насупившись, буркнула я. Кажется, поверил.

В спальне Сергей заканчивал застилать широченную кровать.

– Вот, пожалуйста, он чистый, и полотенца. – Он протянул мне огромный махровый халат и стопку свежих полотенец. Ну просто отель класса люкс! – Спокойной ночи.

Вышел и тактично закрыл за собой дверь.

Расстегнув сумку, я вытащила оттуда свежее белье и зубную щетку. И пошла в душ. Встав под теплые струи воды, я испытала такое блаженство, что даже зажмурилась от счастья. Ни дайвинг на коралловых рифах, ни вид водопада Виктория никогда не порадуют ни одного туриста так, как обычный теплый душ радует человека, который целых три дня не имел возможности помыться.

В ванной стояла целая шеренга различных средств для помывки, но все они были, увы, мужские. Выбрав самый нейтральный запах, что-то морское, я стала отскребать от себя трехдневный слой пыли. Намывшись до зеркального блеска, замотав голову полотенцем и закутавшись в халат, я отправилась на поиски фена.

Военный совет в Филях меня больше не интересовал. Наплевать, пусть секретничают. Фен я нашла, голову высушила и блаженно развалилась на чистой, мягкой кровати. Все-таки цивилизация, что ни говорите, большое дело! Повернувшись на бочок, я устроилась поуютнее и сразу уснула.

Проснулась я с ощущением воскресного утра. Сквозь закрытые веки просвечивали ласковые солнечные лучики. В квартире тихо, дети, наверное, тоже дрыхнут. Сейчас встану тихонько, сварю кофе. Я сладко потянулась и перевернулась на другой бок. И уперлась рукой во что-то большое. Удивившись не на шутку, открыла глаза. Рядом лежал здоровенный мужик. Он зашевелился и начал поворачиваться.

– Мама! – заорала я что есть мочи.

– А-а-а! – заорал мужик, вскочил, и я оказалась лицом к лицу с Василием Никаноровичем.

– Ты что здесь делаешь? – Еще не до конца пришла я в себя.

– Сплю! – зло ответил испуганный моим воплем олигарх.

– А почему здесь?

– Почему, почему? Серега на диване лег, ты на кровати. А мне, что, на коврике в ванной?

И тут я окончательно проснулась. Оглядевшись по сторонам и поняв, что все еще нахожусь в Париже, я сразу утратила ощущение праздника. И пригорюнившись, уселась на кровати.

– Ну что, успокоилась? С добрым утром! – поприветствовал меня сосед.

– С добрым утром. – Хотя, какое оно доброе? – Я домой хочу, – решила я поделиться своими переживаниями.

– Не куксись. Думаю, что сегодня дела пойдут на лад. Пошли завтракать.

Он встал и потопал на кухню. Я тоже встала и поперлась в ванную. С детства меня приучили, что появляться за столом немытой и нечесаной неприлично. Умывшись и причесавшись, я облачилась в новенькие спортивные штаны и свежую футболку. Какая я все-таки предусмотрительная, хоть есть во что переодеться.

Печальная и безутешная, я пошла завтракать. Как быстро привыкаешь к хорошему. Еще вчера душ и свежая кровать были пределом моих мечтаний, а сегодня уже подавай тихую, спокойную жизнь в родном доме.

Плюхнувшись за стол, я несколько оживилась. Сергей, бодрый и проснувшийся, варил кофе. На столе лежали не распечатанная упаковка сыра, масло, банка джема, паштет и бумажный пакет. Затаив дыхание, я заглянула внутрь. Супер! Горяченькие, свеженькие круассанчики.

В принципе, можно жить и в Париже, рассудила я.

– Откуда такие разносолы? – спросила я гостеприимного хозяина.

– Ой, здравствуйте, Юлия Павловна! Извините, я не заметил, как вы вошли. Это я только что в магазин сбегал.

– Здорово! Только называй меня, пожалуйста, просто Юля.

– Хорошо. Если Василий Никанорович не возражает.

– Василию Никаноровичу это совершенно конгруэнтно. – Это надо же так запугать парня!

– Это что мне конгруэнтно? – спросил, входя в комнату, свежевымытый сатрап.

– Да вот, предложила юноше называть меня просто по имени. А он без резолюции сверху не решается на такие радикальные меры, – подколола его я.

– Ну, что же, считайте, что резолюция есть, – все так же весело ответил Ползунов.

Интересно, что это он так веселится? Эх, надо было все-таки вчера подслушать.

Но тут подали кофе, и я полностью переключилась на еду.

Завтрак прошел в дружеской и непринужденной обстановке. Не знаю, что уж Василий Никанорович рассказал обо мне Сереже, но бедный мальчик обращался ко мне с таким почтением, как будто я была законной супругой его благодетеля.

Когда мы, по сути, закончили завтракать, в дверь постучали. Сережа пошел открывать.

На пороге стояла очаровательная девушка лет двадцати пяти.

– Привет! Я Марина, – улыбнулась она присутствующим.

Вся она светилась оптимизмом и обаянием. Маленький носик кнопочкой, щечки с ямочками, пухленький улыбчивый ротик, зеленые смешливые глаза. Все в ней было такое славное и милое, что мы невольно заулыбались. Как хорошо, что на свете встречаются такие солнечные, светлые люди.

На голове у девушки была симфония осенних красок. Пряди волос были выкрашены в желтый, оранжевый, красный и малиновый цвета со всевозможными оттенками. Все это выглядело ничуть не вульгарно, а, наоборот, свежо и весело. Одета Марина была в джинсовый костюмчик. Волосы убраны в забавные хвостики.

– Кого будем стричь? – бодро поинтересовалась гостья.

– Вот, пожалуйста, – приглашающим жестом показал на меня Василий.

– Что, пожалуйста? – вытаращилась на него я.

– Дорогая, ты же хотела подстричься, сменить имидж?

– Я хотела? – не верила я своим ушам.

– Ну, да, – выразительно посмотрел на меня заботливый миллионер. – Чтобы даже знакомые не узнали.

Тут до меня дошло. Мог бы заранее предупредить, чтобы я дуру из себя не строила. Вслух же сказала:

– Ах, да. Знаете, так радикально поменяться. – Ползунов одобрительно кивнул. – Но только, чтобы шло, – торопливо добавила я.

– Ну конечно! К тому же, вы такая красавица! Вас просто невозможно испортить, – радостно заявила парикмахерша.

Я приосанилась и поискала глазами зеркало.

Итак, дамы, взявшись под руки, отбыли в спальню. Вышла я блондинкой с длинной стрижкой, а вернулась пепельно-русой с короткой стрижкой и густой челкой на лоб. В процессе покраски Марина угадала мой естественный цвет волос, которого я не видела лет пятнадцать, если не больше.

Новый образ вызвал бурный восторг всей компании. Я помолодела лет на пять.

Новый цвет потребовал нового макияжа. Общий вид стал моложе, задорнее, энергичнее.

Ай, да Марина! Золотые руки.