— Ты где живешь?

— Нигде. Зачем вам?

— Отведу тебя домой, — раздраженно ответил он, — ты же вся мокрая.

— У меня нет дома. Знаете, не стоит обо мне беспокоиться, я сама… Сама о себе позабочусь.

Парень выругался — зло, не стесняясь в выражениях, махнул рукой и поспешно пошел прочь не оглядываясь. Алена смотрела вслед до тех пор, пока силуэт его стал почти неразличим в сером сумраке тумана.

— Спасибо вам! — закричала она в пустоту, но ответа так и не услышала. Туман полностью поглотил незнакомца. Алена вздохнула без сожаления, в тот же миг почти забыв своего случайного спасителя, человека, который своим вмешательством нарушил ее планы. Кстати, она его об этом не просила…

Она огляделась вокруг и поняла, что находится далеко от камней. Течение, видимо, отнесло ее вправо, и теперь она находилась на песке. Хотя, возможно, это он ее сюда перенес или… Интересно, он что, следил за ней? Впрочем, это было не важно. Алена не испытывала ни чувства вины, ни чувства благодарности к этому человеку. Случайный эпизод… И все же что-то изменилось. Притаившись, задержав дыхание, она прислушивалась к себе до тех пор, пока не поняла что.

Изменилось все. Равнодушие, нежелание жить исчезло вместе с надеждой расстаться с жизнью. Попытка не удалась, но только после этого она внезапно осознала, как сильно ошибалась. Разве любовь не самое главное в жизни? А если так, то разве она не стоит того, чтобы за нее бороться? Бороться из последних сил, даже тогда, когда надежды уже совсем не осталось? А что же сделала она? Просто сдалась, опустила руки, безвольно поддалась своей слабости, позволив сделать с собой самое страшное… Ее сердце словно пронзили острой иглой в тот момент, когда она отчетливо поняла, что сейчас ее могло бы уже не быть в живых. Ее могло не быть — а звезды все так же светили бы, прорываясь сквозь туман, море шумело, скрипел песок под ногами… Ничего не изменилось! Все осталось по-прежнему, мир не перевернулся — тогда кому и что она хотела доказать? Самой себе? Но разве ей было бы не все равно, разве могла бы она почувствовать наслаждение от победы над собственной жизнью, расставшись с ней? А ведь Максим, ее Максим, которого она хотела наказать за предательство, никогда и не узнал бы о том, что она покончила с жизнью, утонула, став частью океана… Зачем?!

Порыв ветра, налетевший внезапно, обдал ледяной волной, и она сжалась от холода. Платье, прилипшее к телу, было мокрым и грязным. Песок, обрывки водорослей, как будто приклеенные к влажной ткани; волосы, сбившись в мокрый кокон, леденили спину, губы были солеными…

Она должна найти Максима. Ведь все то, что произошло, только на первый взгляд могло показаться трагедией. На самом деле это просто нелепая случайность, секундная слабость, которая простительна человеку. Как же она сразу этого не поняла, почему позволила себе опустить руки, расслабиться, потерять вкус к жизни? Почему не дала себе шанса, не попыталась все изменить? Столько выдержав, встретив наконец свою любовь, сдалась без боя? Почему?..

«Ты — это плен…» — вспомнила она слова, написанные на бумаге. Если бы он только знал, насколько сильно ошибается! Ему просто нужно все объяснить, и он поймет, что Алена никогда в жизни не станет держать его в плену, ни в чем не ущемит его свободу… Ведь он любил ее — она это знала и чувствовала, а значит, не мог разлюбить вот так, сразу, из-за какой-то телеграммы, из-за какого-то Египта, черт бы его побрал!

До самого рассвета она просидела на берегу моря, не чувствуя холода, не замечая ничего вокруг, думая только об одном — о том, что ей предстояло сделать. Отыскав среди камней свою маленькую сумочку, она достала расческу, расчесала волосы, разгладила и очистила от песка высохшее платье. Невдалеке послышался гудок — городской пляж в Махачкале находился в двух шагах от железнодорожного вокзала…

Алена вскочила, словно услышав долгожданный сигнал к действию. Через три часа она уже сидела в купе поезда. Конечным пунктом маршрута был тот самый российский город, в котором жил Максим. Его адреса она не знала.

* * *

— В этом году, наверное, лето так и не наступит.

В купе поезда начался традиционный разговор о погоде. Все уже уселись, утряслись, разложили сумки, расстелили белье; двое, мужчина и женщина, одинаково подперев руками подбородки, безучастно смотрели в окно, где исчезали последние приметы города. Алена сидела на краешке нижней полки, опустив глаза вниз, заставляя себя слушать то, что сознание никак не хотело фиксировать.

— Да уж, и не говорите, такой холод…

— Огурцов совсем не было, помидоры не вызревают.

— Вишня вся облетела.

Алена вздохнула. Ей ужасно хотелось остаться сейчас одной, чтобы не слышать ничего — ни голосов, ни звуков, не видеть проводов, мелькающих за пыльным окном. Ей нужно было подумать — о том, что будет с ней дальше. Ее импульсивный, отчаянный порыв теперь показался ей настоящим безумием. Искать человека в абсолютно чужом, большом и незнакомом городе, не зная адреса, не зная даже его фамилии… Что будет, если она его не найдет? Один-два дня еще можно будет где-то провести, переночевать, на худой конец, в привокзальной гостинице. А потом? Если она его так и не найдет, что с ней будет дальше? Где она будет жить, на что она будет жить? Денег, которые ока взяла с собой из дома, с трудом хватит на неделю, максимум — на десять дней. Она не сможет даже купить обратный билет… Хотя зачем он ей, обратный билет? Куда она поедет? Где ее ждут?.. А что будет в том случае, если она найдет Максима, но… Об этом ей даже думать не хотелось. Если так — тогда вообще не нужно было брать билет на поезд, нужно было просто снова зайти в воду и сделать то, что ей помешали. Но теперь — нет. Теперь ей нужно быть сильной, и она будет сильной, что бы ни случилось…

«Неужели со мной может случиться что-то еще?» — отстраненно подумала она и снова попыталась вслушаться в разговор, который становился все более оживленным.

— Девушка, присаживайтесь к столу, поешьте с нами.

— Спасибо… — Алена собиралась ответить, что она не хочет, но тут ее взгляд упал на блестящие жиром ломтики розовой колбасы, обоняние чутко уловило копченый запах, смешанный с ароматом свежевыпеченного белого хлеба, разломанного по-походному, на неровные пористые куски, и она поняла, как сильно проголодалась. Мужчина приподнялся, подвинулся ближе к окну, освобождая ей место, женщина, сидящая рядом, улыбалась. Улыбнулась — наверное, впервые за последние несколько дней — и Алена, еще раз поблагодарила и придвинулась к столу. Тревожные мысли отошли на задний план.

— Вы, наверное, в гости едете? — поинтересовалась женщина.

— Нет, не в гости. Я еду… домой. К мужу.

— Значит, из гостей… К родственникам, наверное, в Махачкалу приезжали? — снова предположила женщина, и Алена только кивнула в ответ, рассчитывая на то, что тяжелый для нее разговор на этом закончится. Если бы она сама знала, куда и откуда едет, к кому и от кого, а главное, если бы она знала, где ее дом… Но ведь не станешь же объяснять случайным людям того, в чем сама не можешь разобраться… Она замолчала, вслушиваясь в равномерный стук колес, помимо воли пристально следя за мелькающими за окном проводами. Монотонные звуки на самом деле успокаивали. Приветливая соседка, видимо, поняв, что собеседница из Алены неважная, снова отвернулась к окну. Пожилая женщина — четвертый пассажир купе — уже заснула на верхней полке, наверное, с мыслями о невызревающих помидорах и облетевшей вишне. Вскоре и Алена, поблагодарив попутчиков за угощение, скрылась наверху, отвернулась к стене. Сознание отключилось почти сразу — она не спала уже почти двое суток, поэтому, несмотря на нервное потрясение, организм все же взял свое.