И это понял не я один…

Шутник, бежавший замыкающим, внезапно заорал:

– Все вперед, мля! Быстрее!!!

После чего остановился, развернулся и принялся поливать из своего АК смертоносные машины, зависшие в воздухе.

Стреляющий автомат – это неслабый источник тепла, как и раскаленные пули, вылетающие из него. Ну и тело человека, разгоряченного бегом, тоже. К тому же аномалии наверняка была знакома эта комбинация – жар живого организма и пламя, изрыгаемое оружием. Те, кто шел здесь до нас, тоже наверняка стреляли во взлетающие вверх смятые автомобили, прежде чем стали черными пятнами на асфальте.

И аномалия ударила! Всеми своими ржавыми кувалдами – чтоб наверняка расплющить хоть одну шуструю цель, остановившуюся прикрыть своих…

Они добежали. Вся группа Шутника. А потом мы стояли в безопасной зоне и смотрели на покачивающиеся в воздухе окровавленные груды металла, с которых на асфальт капала кровь. Правильно Шутник сказал. Хорошая смерть. Быстро. Стопроцентно. Без боли, без страданий. Мечта, а не финал…

– Это все из-за тебя! – раздалось у меня за спиной.

Я обернулся.

Ну конечно. Качок. Кто же еще?

– Это из-за тебя он погиб! – прорычал наемник. – Если б не ты, нас бы борги не отправили в этот дурацкий поход, и Швидкий с Шутником были бы живы!

Нет, Качок. Ты сейчас не за товарищей своих переживаешь. Тебе просто очень хочется занять место Шутника, которому ты всегда завидовал, хоть и побаивался. А сейчас ты видишь во мне кандидата на пост командира группы, конкурента, которого надо устранить. И для этого хороший предлог придумал, чтоб заодно и авторитет завоевать, убив чужака быстро и беспощадно.

Но совсем быстро не получилось бы – надо ж слова сказать предварительно, обосновать, за что, одновременно направляя на меня ствол автомата. Но когда при этом эффектно так языком мелешь, оно медленнее получается, чем если резко навести АК и нажать на спусковой крючок.

Справа и слева от меня стояли наемники, то есть особо не поманеврируешь. Потому я не нашел ничего лучше, как резко, снизу вверх, ударить ногой по автоматному стволу, словно берцем в пах, собираясь после ринуться вперед, по ситуации втыкая пальцы в глаза, разбивая локтем горло или висок, потому что в такой ситуации воспользоваться оружием – это слишком долго…

Но ничего подобного не потребовалось.

Автоматная очередь распорола воздух – и Качок с залитым кровью лицом рухнул на землю. Описав полукруг, ствол АК в конечной точке траектории воткнулся дульным срезом в переносицу наемника, последней пулей расколов лобную кость и вынеся наружу часть мозга. Надо же, а я и не знал, что так можно…

– Эффектно, командир, – кивнул один из бойцов. – Если честно, этот боров всех уже задолбал. И что дальше делать будем?

– Как и собирались – брать затон, – сказал я.

* * *

Припятский грузовой порт трудно не заметить, находясь в окрестностях затона. И в этом заслуга трех подъемных кранов, возвышающихся над пеленой красного тумана. Есть там и четвертый, плавучий. Вернее, был. Когда из затона исчезла вся вода, он наверняка ушел на дно.

Эти краны мне были весьма интересны в качестве наблюдательной точки. Прежде чем что-то предпринимать, всегда хорошо оценить расположение врага, прикинуть, как его эффективнее помножить на ноль. И подъемники для этого подходили как нельзя лучше.

Однако сделать это было проблематично.

Бандиты не просто обнесли затон колючкой, но и вышек понатыкали, чтоб никто к их туманной кормушке близко не подобрался. Причем грамотно обставились – дно смотровых площадок на вышках броней обили, снятой со старых БТРов. И борта тоже. То есть по-тихому охранников снизу не снять. В общем, проблема.

Но после того, как мы понаблюдали за ними, лежа в высокой траве, стало ясно – проблема решаема.

Ибо наблюдатели на вышках были пьяны вусмерть.

Есть такая тема, мол, алкоголь в крови от радиации спасает. Может, что-то такое и имеется, в чем я лично сильно сомневаюсь, но бухой сталкер в Зоне скорее сдохнет от кучи других опасностей, для преодоления которых необходимы трезвый ум и быстрая реакция, нежели чем от избыточной радиоактивности. Вольные бы со мной, конечно, поспорили, но это их дело, сколько отравы в себя вливать типа «для здоровья»: просто глушить спиртное хоть по поводу, хоть без – точно не мой случай, и говорить тут не о чем.

А вот бандиты, по ходу, были с вольными в этом вопросе солидарны. В лагере у себя трезвые ходили, чтоб от начальства трендюлей не схватить, а на дальних постах «лечились» только в путь. За полчаса с двух вышек, находящихся в поле моего зрения, три пустые бутылки улетели в красный туман под гогот и пьяные выкрики.

Я вкратце объяснил наемникам свой план и пополз вперед, стараясь не особо шевелить траву. Можно было, конечно, дождаться темноты, но это как минимум минус два-три часа, за которые бандиты могли скормить затону мамашу Васи, что шло в разрез с данным мною словом.

У травы Зоны есть интересная особенность. В основном она хилая, серая, невысокая. Но вблизи зараженной воды или источников сильной радиации она конкретно в рост прет, кое-где скрывая с головой взрослого человека. С затоном та же история приключилась: в зарослях, что колосились по его берегам, можно было не ползать, а спокойно ходить не таясь, и при этом не особо опасаясь, что пьяные бандиты тебя заметят.

Но я судьбу искушать не стал. Подобрался к ограждению, снял с пояса одолженный у наемника советский штык-нож от АК, наложил прямоугольное отверстие в клинке на штифт ножен, превратив таким образом штык в ножницы для резки проволоки, после чего, повозившись минут пять, вырезал себе проход – и пополз дальше.

К кранам.

Само собой, на вышках меня не заметили. И не только из-за высокой травы. Там продолжали пьянствовать, заливая алкоголь как не в себя. Пробираясь мимо одной из вышек, я услышал характерное бульканье – кто-то жрал спиртное прямо из горла. А его напарник в это время причитал:

– Не, Сэмэн, прикинь. Моя алюра на Большой земле себе хахаля нарыла, пока я для нее в Зоне корячусь, бабло поднимаю. Ну это как, а? Не беспредел?

– Уффф… В натуре чуха края попутала, – отозвался кореш, оторвавшись от бутылки. – По ходу, реально, как откинемся с этой Зоны, за такое надо ей и ее пахарю чисто по-пацански перья в требуху насовать. Мясо в речку, ваших нет, гы.

– Я чет не вкуриваю, Сэмэн, – пьяным голосом произнес бандит. – Ты сейчас в натуре даешь расклад за то, чтоб мою краснучку вальнуть?

– Тормози, кентуха, – с явно слышимым офигением в голосе произнес пьяный Сэмэн. – А шо с ней делать, если она шалава конченая, ты ж сам ща журчал, что у ней хахаль на воле?

– Кто, мля, шалава? Моя цыпа шалава?

Чем закончился пьяный базар бандитов, я так и не узнал. Их голоса остались за моей спиной вместе с вышками, предусмотрительно поставленными подальше от берега: алкаши алкашами, а про защиту от радиации расстоянием слышали и при постройке линии охранения сделали соответствующие выводы.